– И все, только мрак?

– Пока не знаю. Я задавал себе вопрос, не направляет ли кто-нибудь этого зверя. Слишком много он убивает, дико, жестоко, гораздо больше, чем нужно, чтобы прокормиться. Как одержимый, а если точнее – как человек. Да к тому же еще Сюзанна Рослен. Не понимаю, зачем этот зверь на нее напал. Разве что он болен бешенством и у него не все в порядке с головой. А еще я не пойму, почему его до сих пор не смогли найти. Тьма, да и только.

Адамберг взглянул на Камиллу и надолго умолк. Молчание его никогда не тяготило.

– А теперь скажи мне, при чем здесь ты, – снова заговорил он, и голос его звучал тихо, ласково. – Скажи, что у тебя пошло не так и чего ты ждешь от меня.

Камилла рассказала ему всю историю с самого начала: о первых растерзанных овцах, найденных недалеко от Вантбрюна; об облаве, устроенной местными жителями; о Массаре, на чьем мощном теле не росло ни единого волоска, и о его немецком доге; о глубоких ранах и следах огромных зубов на овечьих трупах; об исчезновении Красса Плешивого; о зверском убийстве Сюзанны; о том, как Солиман заперся в туалете, а Полуночник чуть было не превратился в мумию; о бегстве Массара и отметках на карте; об оборотне с шерстью внутри и скотобойнях в Манчестере, о подготовке фургона к путешествию, о псе Инсакторе (или как его там), словаре Солимана, пяти свечках в форме буквы «М», гибели пенсионера в Сотрэ, неудачной погоне и, наконец, о зловонном болоте, откуда не может выбраться Сюзанна.

В отличие от Адамберга, у Камиллы был четко организованный, быстрый ум. Весь рассказ занял у нее не более пятнадцати минут.

– Сотрэ, говоришь? Я как-то пропустил… где это?

– Почти сразу за перевалом Круа-От, чуть южнее Виллар-де-Ланса.

– Что вам удалось разузнать об этом убийстве?

– В том-то и дело, что ничего. Это был учитель на пенсии. Его зарезали ночью, рядом с деревней, где он жил. О ране ничего толком не известно, но поговаривают, что нападение совершила бродячая собака, может, из Пиренеев, а может, еще откуда. Солиман хотел осмотреть все церкви подряд, но потом оставил эту затею. Сказал, все равно мы вечно опаздываем.

– А потом что вы стали делать?

– Мы решили, что нам нужен полицейский.

– А потом?

– Я сказала, что у меня есть один знакомый.

– А почему вы не обратились в полицию Виллар-де-Ланса?

– Ни один полицейский не способен дослушать эту историю до конца. У нас нет ничего существенного.

– Люблю истории, где нет ничего существенного.

– Поэтому я о тебе и подумала.

Адамберг кивнул и некоторое время молчал. Камилла терпеливо ждала. Она объяснила суть дела, как могла. И уже была не в силах повлиять на решение Адамберга. Кроме того, она давно взяла за правило никого ни в чем не убеждать.

– Тебе стоило большого труда прийти ко мне? – несколько минут спустя спросил Адамберг, подняв на нее глаза.

– Хочешь, чтобы я сказала правду?

– Если можно.

– Мне это было ужасно неприятно.

Снова воцарилось молчание.

– Ладно, – заговорил Адамберг. – Значит, эта история задела тебя за живое. В чем причина? В волках или, может быть, в Сюзанне, Солимане, старом пастухе?

– Во всем сразу.

– А чем ты сейчас занимаешься?

– Ремонтирую бойлеры, чиню трубы.

– А твоя музыка?

– Сочиняю музыкальные темы для телесериала.

– Психологическая драма? Или, может быть, приключения?

– История любви. Сложные взаимоотношения в семействе полевых мышей.

– А-а.

Адамберг снова взял паузу.

– И ты всем этим занимаешься, живя в деревне Сен-Виктор-дю-Мон?

– Да.

– А тот Лоуренс, о котором ты говорила? Тот егерь из Меркантурского заповедника, который первым осматривал раны на трупах овец?

Адамберг произносил это имя как «Лоранс»: ему всегда было трудно воспроизводить звуки английского языка.

– Он вовсе не егерь, – сердито возразила Камилла. – Лоуренс приехал сюда в командировку, чтобы провести некоторые исследования и снять фильм о волках.

– Понятно. Ну, так этот человек, канадец…

– Что?

– Расскажи мне о нем.

– Он канадец. Приехал сюда в командировку, снимает фильм.

– Да, ты мне уже говорила. Расскажи мне о нем самом.

– А что о нем рассказывать?

– Мне нужно хорошенько разобраться в обстановке.

– Ну, он канадец. А больше мне нечего о нем сказать.

– Это он – такой высокий парень, словно созданный для приключений? Красивый, хорошо сложенный, с длинными светлыми волосами?

– Да-а, – настороженно протянула Камилла. – А это ты откуда узнал?

– Все канадцы такие. Разве нет?

– Наверное.

– Так расскажи мне о нем.

Камилла пристально посмотрела на Адамберга: он спокойно, с легкой улыбкой поглядывал на нее.

– Значит, ты хочешь разобраться в обстановке? – усмехнувшись, спросила она.

– Да, именно так.