– Тогда у меня другой вопрос: вы изменяете своей жене?

– Было пару раз, если честно – в командировках. Но это носило случайный характер и на наших отношениях никак не отразилось. Доктор, во избежание недоразумений уверяю вас, что я люблю и уважаю свою жену. Она мать моих детей и очень хороший человек. Она мне как друг. Причем самый надежный.

– Это хорошо, что вы так говорите. Но последние две недели ваши отношения вряд ли можно назвать любовными или даже дружескими. Во всяком случае, если спросить об этом вашу жену. Я уверен. Но коль скоро вы все еще думаете, что причиной всему это странное дело, то прошу вас – продолжайте.

Странные люди в масках обезьян пытались отговорить его от опрометчивого шага. Но он не понимал, почему они с такой опаской восприняли его желание жениться на Рыжей. Тем более что она никого, кроме него, не интересовала. Во всяком случае, вслух подобного интереса никто не высказывал. Он, конечно, догадывался почему. Кого может заинтересовать девушка с крыльями, да еще отказывающаяся от еды и питья? Мороки с такой выше крыши, а результат может оказаться нулевой. Но он был уверен, что причина добровольной аскезы Рыжей в ее боязни оказаться на виду. С такой красотой невозможно свободно любить. Она обязательно станет добычей сильнейшего. Так уж повелось. Однако если ему удастся связать себя с ней законными отношениями в ее нынешнем положении, то уже никто не посмеет претендовать на Рыжую. А уж чтобы она расцвела после свадьбы, он об этом позаботится. Он будет любить так сильно, что растопит лед ее души. Он уже любит ее больше жизни и каждый раз с трудом скрывает эрекцию, глядя на ее неподвижное, почти безжизненное тело.

Люди-обезьяны не подозревали о его тайных намерениях. Их психология семейной жизни отталкивалась от возможности или невозможности продолжить род. На этом испокон веков держалось все. Рыжая представлялась им абсолютно бесполезной в плане размножения, и они наперебой уговаривали его оставить ее умирать. Он не соглашался. Но ему было трудно объяснить этим полулюдям-полуобезьянам, что не все в этой жизни строится на необходимости. Есть еще чувства, над которыми мы не властны. Именно чувства даруют нам ощущение полной свободы, и только наполненный любовью человек забывает о своих болячках и трудностях. Они не понимали, а он психовал. Господи, это же так просто!

– Это же так просто! – кричал он им.

Обезьяны угрюмо молчали, и он начинал опасаться, что их непонимание грозит ему чем-то более угнетающим, нежели жалость. Умом они не блещут – возьмут да оторвут ей крылья, как бы облегчая ему будущую участь супруга странной женщины. А он не видел в ней ничего странного. Наоборот, ее крылья – это чудо. Дай бог каждому уметь летать, а не прятать всю жизнь истинное лицо под маской обезьяны… В этом месте его рассуждения прервал сильный толчок в плечо, и он проснулся. У открытой двери машины стояла испуганная Лиза.

– Что? – не понял спросонья Николаев.

– Ничего, – тихо сказала Лиза. – С каких это пор ты начал спать в машине?

– Лиза, – виновато провел по лицу рукой Николаев. – Прости, ради бога, если напугал. Начал читать и не заметил, как вырубился. Это материалы одного уголовного дела. На работе сегодня полный завал, устал как собака.

– Ты не мог прочитать свои материалы в доме?

– Машинально получилось, – оправдывался Николаев, выбираясь из машины. – Решил просто глянуть, и затянуло.

Он привлек к себе слегка сопротивляющуюся жену и поцеловал ее в губы.

– Ну, прости, котенок. По-дурацки получилось. Больше не повторится.

– Два часа ночи, – все еще недовольно буркнула Лиза.

– Прости, прости…

Николаев закрыл машину и гараж и, приобняв жену за плечи, направился с ней к дому.

– Я тут не очень обычное дело разбираю. Детали тебе знать не обязательно – двойное убийство, – рассказывал он ей по дороге. – Но детектив закручивается похлеще, чем у Агаты Кристи. Главный подозреваемый покончил с собой через уморение голодом после того, как его кто-то изнасиловал.

– Гадость какая, – поморщилась жена.

– Ага, и при этом абсолютно непонятная ситуация с мотивами. Он еще и дневник вел. Вернее, не дневник, а что-то вроде литературных фантазий на тему своих отношений с погибшей девушкой. И там, понимаешь, такая картина интересная получается. Девушка по описаниям совпадает один в один, а вот в роли кого он предстает – непонятно. Один слишком молод, второй староват. У него же возраст примерно посередине. Есть там еще один персонаж, который вроде бы тоже в нее влюблен. Про его возраст ничего не сказано. Но любит он ее как-то странно – истязает и даже готов дать ей умереть, лишь бы она никому не досталась… Кстати, что-то мотивационное проскакивает.

– А те двое как же? – невольно заинтересовалась Лиза.

– Те, естественно, ее спасают, но остается она со старым, потому что вроде бы как любит. Молодой, в принципе, не возражает.

– А тот, который ее истязал?

– Про него вообще ничего не говорится.

– Ну, значит, искать нужно между этими двумя. Уж про себя-то он, наверно, написал до конца.

– Логично, – улыбнулся Николаев. – Только там конца как бы и нет. То есть, получается, когда он это писал, то убивать ее точно не собирался…