Чем выше однородность общества, тем короче срок существования колонии. Это положение не требовало специальных разъяснений, в однородном обществе, состоящем, к примеру, из одних учителей или какой-то одной нации, скорее наступала психологическая усталость. Колонии в этом смысле повезло. Видимо, при отборе фактор однородности учитывался одним из первых.

Исследования проводились на Земле в объединении «Энергия» еще тогда, когда там могли планировать экспедиции на Марс и на Луну, и вот теперь они пригодились Алексею, чтобы прийти к окончательному выводу — настало время предпринять решительные шаги и попытаться разорвать заколдованный круг, внутри которого они оказались.

Необходимо было найти способ преодолеть или отключить силовую стену, какие бы опасности ни ожидали их снаружи и чем бы это ни грозило поселку в дальнейшем. Сделать это следовало именно сейчас, пока колония еще находилась в расцвете сил. После того как стена исчезнет, колония лишится всякой защиты перед внешним миром и может погибнуть еще быстрее от внешних причин. Но в этом случае у них, по крайней мере, появится шанс выжить, да и сами эти «причины» наверняка окажутся своеобразным стимулом, заставят людей встряхнуться, разбудят в них дремлющие таланты и способности. Нет лучшего учителя, чем борьба за собственное выживание.

Покончив к вечеру с очередной текучкой, Алексей вызвал Копылова в административный коттедж, который упрямо именовал именно так, желая подчеркнуть его общественное предназначение, хотя он постоянно жил в нем вместе с Жанной. Копылов постепенно стал полноправным начальником охраны и взял на себя, кроме этого, нелегкие обязанности организатора всех общественных работ, распределение и выдачу продуктов. Вскоре он стал в поселке незаменимым человеком, но так и не сумел обзавестись собственной женой.

Женщины не забыли его разнузданного поведения в период недолгого комендантства.

Копылов пришел небритый и грустный, весь перемазанный в машинном масле.

— Ты бы хоть помылся, что ли! От тебя за версту разит, ты же все-таки не ассенизатором работаешь! — возмутился Алексей.

— Как раз ассенизатором я и работаю. Выгребаю человеческие нечистоты. Три часа пришлось успокаивать Ивлева, он напился и пытался разобрать на части общественный трактор, еле угомонили.

— Слишком часто он стал напиваться!

— И не только он. Жизнь у нас в поселке тоскливая, телевизора нет, кинотеатра нет, даже борделя приличного нет.

— А «неприличный» бордель у нас что, есть? — поинтересовался Алексей.

— А это как посмотреть. Может, и есть.

— Что ты имеешь в виду? Давай выкладывай!

— Да есть у нас две девки Колосковские! К ним каждый желающий может заскочить.

— Ну и пусть себе заскакивают, мужиков у нас больше, надо иметь какой-то предохранительный клапан.

— Да я что, я не против…

— Что-то ты очень расстроен, тебя, что ли, они не хотят принимать?

— Мстят они мне, стервы, за прошлое, сговорились, и ничего не сделаешь, — у нас ведь теперь демократия, каждая девка может из мужика веревки вить. Тут поневоле сопьешься, многие так и делают. Не так явно, как Ивлев, но самогон каждый умеет варить…

— Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Не о борделе, разумеется, а о том, что нам пора выбираться наружу.

И хотя от самого Копылова ощутимо несло сивухой, услышав последнее сообщение, он встрепенулся, а в глазах бывшего коменданта появился осмысленный, хотя и несколько лихорадочный блеск.

— Стена нерушима! Ее нельзя трогать!

— Это еще почему?

— Можем повредить основной энергетический канал подпитки, и тогда все наши устройства полетят к чертовой матери!

— Ты тут дольше всех нас находишься, тебе, конечно, видней. Но люди больше не могут жить, как в тюрьме. Мы не будем отключать питание стены, раз уж никто толком не знает, как это сделать. Попробуем сделать подкоп. Стена не может слишком глубоко уходить в землю.

— А если может? — поинтересовался Копылов, и в глазах у него появились насмешливые искорки, словно он знал нечто, неизвестное Алексею, об этой самой стене.

— Тогда попробуем выяснить, насколько она высока. Можно и верхом перебраться.

— Не получится верхом, пробовали уже.

— Это когда же?

— А еще в Выселках, я ведь там раньше вас побывал и помню, как армейские вертолеты пытались сверху пробиться в село. Две машины разбились вдребезги о невидимый купол. Его даже радары не замечают.

На какое-то время они замолчали, Алексей чувствовал, что Копылов сказал далеко не все, что собирался, и не хотел ему мешать набираться решительности. Молча сидел и ждал. Но в конце концов его терпение лопнуло.