Шрифт:
От подобных слов девушка сначала покраснела, потом побледнела, а потом пришла в неописуемое возмущение:
– Да кто вы такой, чтобы мне говорить подобные мерзости?!
Дэвид Мирр подошел к ней так близко, что она явственно уловила запах табака и свежей мяты.
– Кто я такой?! Я – Дэвид Мирр, и, моя красавица, я покажу вам настоящую жизнь… Вы прожили лет семнадцать, не так ли? Но представьте, что вы до сих пор спали. Во сне вы видели много прекрасного и не знали ничего об этом мире. Позвольте, я разбужу вас… Но пока не тем способом, о котором вы бы подумали… Наш век таков, что человек – это в сущности ничто. Алчность, богатство движут людьми, заставляя забывать о Боге, о любви, о простых человеческих радостях. Живые человеческие чувства стали не модными в этом мире и их сменили на отношения купли-продажи. Вы, наверное, полагаете, что мавры, негры, индейцы – это не люди?! Что их можно покупать, продавать?! Делать с ними все, что вам вздумается и при этом оставаться безнаказанными?! В природе устроено так, что за грехи рода рано или поздно приходится платить. Если не своей кровью, то кровью детей и внуков. О, нравы, нравы!.. Как говорили древние: Summumum jus, summa injuria [7] .
7
Высшее право – высшая несправедливость; высшая законность – высшее беззаконие (лат.).
Возражать что-либо было бесполезно. Капитан не видел ее, смотря как бы сквозь нее. И тогда Лусия, собравшись с духом, смело парировала ему:
– Aditum nocendi perfido praestat fides [8] .
На лице капитана отразилось удивление.
– Вы знаете Сенеку?
– Почему бы нет?! Разве девушка в вашем мире не может знать Сенеку? – с вызовом спросила Лусия и решительно взглянула на него.
Похоже, капитан любит поговорить. Ну что ж… Встречала она таких болтунов. Что ж, она готова… Но ее снова обжег взгляд глубоких синих глаз. Что-то будущее не представлялось ей теперь таким светлым и радостным.
8
Доверие, оказываемое вероломному, дает ему возможность вредить (лат.).
– Я слышала, что вы говорили Саиду.
– Что?
– Через несколько дней мы будем в Кадисе, не так ли?! – спросила она уже робко, с надеждой.
– Да, это правда, если только ветер не переменится.
– Послушайте, сэр Дэвид. Я вижу, чувствую, что вы чем-то так обижены на мир, что не собираюсь вас переубеждать в этом… Но я верю, что Бог не оставит нас. Я верю, все будет хорошо… Поверьте, я достаточно состоятельна. Когда родные узнают, что я спасена, они щедро отблагодарят вас.
Дэвид Мирр ничего не ответил. Он внимательно смотрел на девушку, словно пытался прочесть ее мысли. Потом взял за руку и стал исследовать каждую линию на ладони. Его прикосновение было для нее неожиданно-приятным. Лусия должна была прийти в негодование от такой бесцеремонной выходки, от подобной наглости, но не могла ничего произнести, не хотела… А он… он гладил тыльную сторону ее ладони.
– Какая у вас нежная кожа, словно лепестки розы… Вам когда-нибудь гадали по руке?
Девушка не ожидала подобного вопроса и, запинаясь, ответила:
– Когда я была маленькой… В Испании есть колдунья Франческа. Что она говорит, все исполняется. Франческа предсказала королеве, что у нее родится сын. У него будет слабое здоровье, и он рано умрет. Да, наш король страдает тяжелой болезнью. Как знать? Может, он и впрямь не излечится до самой смерти.
– Какая же вы все-таки жестокая! – с улыбкой произнес капитан.
– Отчего же?
– Неужели вы не желаете здоровья своему королю?!
– Нашего короля совершенно не волнуют нужды его народа!
Минуту они молчали, изучая друг друга. Потом капитан спросил:
– И что же? Франческе не отрубили голову? Не сожгли как ведьму на костре? Опасно в наше время произносить подобные вещи, вам так не кажется?!
– Нет, что вы! Франческа жива до сих пор. Ей уже почти сто лет. Представляете?!
– Хм… Интересно, что же Франческа предсказала вам?
– Она предсказала, что я выйду замуж за англичанина и его род будет древнее королевского.
– И вы в это верите?!
– Конечно же! И потом… Мой отец, Франсиско Тенорио, пообещал отдать меня в жены сыну своего лучшего друга, сэра Эдварда Готорна. Роберт Льюис – мой жених, и я давно была бы в Англии, если бы не эти пираты…
Дэвид нахмурился и наконец отпустил ее руку. Затем подошел к окну и заглянул за борт.
– Знаете, что привлекает меня в океане? Его глубина. Пройдет еще много, много веков, прежде чем люди найдут способ исследовать мировое дно. Вы знаете, сколько потонуло кораблей со дня сотворения мира?! Нет, этого не знает никто. Сколько кораблей уже потонуло и потонет. А сколько богатств сокрыто там, на глубине! Атлантида скрылась под водой, и никто не узнает, какие реликвии утеряны. Здесь, на земле все суета сует, Vanitas vanitatum et omnia vanitas [9] ; люди куда-то вечно торопятся, спешат; спешат выйти замуж, родить детей, спешат побольше украсть, взять от этой жизни… А там, на дне океана суеты нет. Тишина и покой. Когда-нибудь и мы уйдем на дно. И вечность рассудит нас…
9
Слова из книги Екклесиаста, авторство которой приписывают царю Соломону [Еккл. 1:2]. Дословно: «Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – все суета!» (лат.).
Лусия поежилась. Ей вовсе не хотелось оказаться сейчас на дне океана. «Какой-то он странный», – подумала она…
Уже совсем стемнело, и там, на горизонте, умирали последние лучи уходящего солнца. Небо и океан – две стихии – стали одним целым, и казалось, что это та самая первородная бездна, из которой когда-то Бог сотворил небо и землю, сотворил птиц и животных, сотворил человека. Бездна была пугающей, но одновременно влекущей. Лусии стало страшно, и она невольно качнулась, словно невидимая сила подтолкнула ее к Дэвиду. От капитана исходило тепло и уверенность…