– А ты думал, коль супостат нас пиратами кличет, и добычу по законам пиратским поделить? Типа – членам экипажа одну десятую, капитан и квартирмейстер – получают двойную?!. Корабль и ракеты не мы ваяли – страна, практически вот этот самый СССР. Мы лишь так – отработали на «пятёрочку», на зарплату с премией.

Скопин почувствовал, как медленно сходит вальяжность настроения. То, что мнилось как вполне закономерные сложности, вдруг увиделось в качестве будущих проблем. Проблем, которые могут быть решены не самым мягким способом.

«Каждый из нас, даже не будь специалистом в продвинутых технологиях, всё равно является носителем аховой информации – чего только стоят ракетные удары по Югославии и будущий развал Союза. Как отреагируют на эту “бомбу” костенеющие своей старостью кремлёвские партийные руководители? Не станут ли тысяча человек экипажа крейсера проблемой из разряда “с глаз долой”? Получить боевой корабль с обученным экипажем, естественно, будет в радость командующему ВМФ, а вот какой головняк может быть у всяких там замполитов и суровых ребят из КГБ, столкнувшихся с умами наших парней, уже переточенными под дикий капитализм современной России? А в довершение информация просочится к не дремлющим врагам, и за каждым морячком с крейсера начнётся охота иностранных спецслужб. А тогда уж точно – в резервацию. Хотя Андропов оставил о себе впечатление адекватного и умного человека. Правда, не долго ему… Вот и надо, пока он у власти, определиться и решить все вопросы».

Скопин уже мягче посмотрел на Забиркина:

– Вопрос актуален. У Терентьева тоже, кстати, голова болит о нашем будущем. Так что не боись – в обиду не дадим.

«Скомкалось и окончательно обвалилось» – так бы прокомментировал Скопин своё настроение. Неприятно, но факт – ничего конкретного он им сказать и обещать не мог.

Покинув информационный центр, поднялся наверх в ходовую. Кивнув вахтенному, вышел на левый сигнальный мостик, расхристанный, слёту хапнув холодного ветру, набрав в уши целую гамму из свиста в антеннах и басистого рокота океана.

Огляделся – сумерки ещё цеплялись за серые надстройки, безнадежно сползая в океан, обтекая редкие барашки на волнах, и уже в ста метрах от крейсера царила непроглядная тьма.

Было муторно – бродило на душе ощущение неуверенности и затаившегося бессилия перед государственной машиной далёкого СССР. Большая страна (в противовес урезанной и едва набравшей треть от былого России), о величии которой вспоминалось-грезилось с гордым трепетом, показалась бездушным монстром, который ради своего сохранения и… развала, не задумываясь перемелет маленькие песчинки людей.

Холод пробрал до костей, выстудив голову, так и не освежив, не развеяв дурных мыслей.

«Что душа русского человека требует в такие моменты хандры? Правильно! Только не этого сиропу-фернету, и даже не коньяку из запасов командира, а обычной водки. Но за неимением сойдёт и “шило”. А у кого можно разжиться сей неприхотливой выпивкой? Совершенно верно! У летунов! Будем надеяться, что к этому времени закончатся их “загадочные” регламенты».

Так, забивая голову разговором с самим собой, целенаправленно двигал на корму, попутно отрабатывая субординацию приветствий с редкими встречными.

Совершенно на «автомате» отмечая нюансы о местоположении на 250-метровом (в длину) крейсере по ряду малозаметных, но привычных признаков.

В «гараже» продолжался маленький аврал – технари деловито потрошили «камовы», проверяя, перепроверяя, меняя, тестируя. Поэтому потеснившись, сели в каюте. Вскрыли консервы, ломтями – хлеб, пахнуло солёными огурцами из бочки, булькал кипятильник в кастрюльке с картофаном и бабатом (или бататом? Так и не разобрались… аргентинскими, кстати). Начали потихоньку с классического «по пять капель» и «между первой и второй».

Обожгло холодным, потом по пищеводу расползлось тепло, занюхали, закусили.

– Давай, делись подробностями, а то мы тут как в глухомани – сначала предполётная накачка, потом над океаном в режиме молчания, – Харебов испытывающе взглянул на хмурного Скопина. – Ты как?

– Да как? Ничего особенного, – начал кисло, но попытался отшутиться, – городов не брал, сердец не разбивал, вершин не покорял, миллионов не воровал. Так себе: разрушил Содом и Гоморру, потоптался по гарему шейха Эмиратов, слетал на Марс – побродил в скафандре по Олимпу, ну и по ходу дела вынес Форт Нокс.

– Мда-а-а, не задался денёк!

Хмыкнули – оценили, но давно зная старпома, видели – гнетётся.

– Говори, чего мы не знаем? Вроде сообщали – англы сами подтвердили, что наша плюха прилетела.

– Да, там-то всё нормально, – отмахнулся, хотя ещё час назад готов был обсасывать каждый штрих и нюанс, – в умах нашего доблестного экипажа брожение.

– Диссиденты?

– Скажешь тоже… – покосился на фляжку, – тут другой случай.

Харебов его правильно понял, разливая:

– Давай ещё по одной, как говорится, на всякий случай против всех случаев.