Шрифт:
– Словил в бронежилет одну из такого, – пояснил, тряхнув оружием противника, – «машинка» наверняка удобная в тесных помещениях, но пульки слабенькие. А ты не ссы, тебя тоже экипируем. А на этого не смотри. Он всё одно не жилец был, возись только с ним. И так в амбулаторном народу полно. А эти не столько навоевали, сколько наломали и нагадили. Прибирайся после них! Боцман рвёт и мечет! Всё, короче – погнали! А то знаешь, ещё сколько по отсекам побегать придётся за «безбилетниками».
И побегали!
На него напялили бронник, каску, сунули в руки «калаш» с вполне серьёзным: «Это тебе на мало ли что, но с предохранителя не снимай. Потому что мы идём впереди, “компостируем билеты” и ловим “зайцев”, а ты лишь направляешь в своей кухне: где тупичок-выгородка, где трапик, где лаз, где обойти можно, где стрелять – лучше не стрелять, чтобы пуля-дура какой-нибудь трубопровод не повредила».
Морпехи двигались выученно по схеме: один – вперёд, другой – прикрывает, прислушиваясь, высматривая через мушки прицелов, перешагивая через комингсы, с яруса на ярус по трапам, методично заглядывая за выгородки, трубопроводы. Проверив, задраивали люки-двери в тупиковые помещения и отсеки, дисциплинированно фиксируя ручки кремальер одноразовыми пластиковыми стяжками (целостность этих хомутов говорила, что отсек «чист»).
Но пёрли активно. Привычные к тяжести экипировки, они словно не знали усталости. А он умаялся, потея под бронником, вскоре вообще закинув автомат за спину, и даже расслабился на предмет опасности. И словил новый адреналин, не заметив, как сержант уже, видимо, секунды назад вскинул предупреждающе кулак, и все замерли, кроме него.
Морпехи отрабатывали свою программу, кинув за дверь светошумовую гранату, с пальбой, криками и прочим. А он, неожиданно получив слегка по сетчатке и перепонкам, плюхнулся… но вскочил быстро. Отмаргиваясь, подметил, что эти чужаки попались какие-то не такие, не похожие по повадкам на спецвояк.
Парни легко уложили несколько человек на пол, буцкая ногами и автоматами, ворочая деморализованных словно телков, заводя руки за спину, сноровисто хомутая пластиковыми стяжками.
– Ну чего, чего? Смотри за коридором! – грызанул ему сержант, занятый своим.
Огляделся – коридор пустой, тусклый от всего-то пары плафонов: один непрактично утоплен за навесными ящиками рубильников, второй светил в конце у провала трапа на следующий ярус вниз.
«Спокойно вроде! Какого только хрена люк настежь?» Но «калаш» потянул. Путаясь с ремнём, отвлёкся, краем глаза отмечая, как блымнуло освещение. И вдруг понял, что кто-то метнулся мимо лампы, на секунду закрыв свет. Снова вскинул голову и встретился с перепуганными бельмами негра. Чёрная фигура замерла на миг и тут же рванула к трапу.
«Чёрт! А там подбашенные отделения и погреба боезапаса!» Бросился вслед, уже на ходу справляясь с зацепившимся ременным карабином. Ствол вперёд, а чужак уже сиганул вниз. Два прыжка к люку, но увидел только сверкнувший бритый затылок – негритос вполне себе по-моряцки съехал на одних руках по полированным поручням и тут же рванул дальше. «Ну, точно “заяц”, чёрный, мля!»
Сам, чертыхаясь – автомат мешал, всё же снова его за спину и также аврально скользнул вниз. Рисковал, но какой-то автоматической цепкостью подмечая, что противник в руках ничего явно стреляющего не держал, самоуверился: «Справлюсь». Не исключая, конечно, возможности нарваться на пистолет или нож.
А внизу была картина «Приплыли!», точнее для америкоса – «приплыл». Он остервенело дёргал ручку кремальеры, которая имела лишь короткий ход, но дальше не поддавалась. По идее, она не должна была иметь люфт, но видимо, кто-то зафиксировал или подпёр чем-то задраенную дверь изнутри.
Казалось, что лицо негра даже побледнело, когда тот медленно обернулся, выкатив свои глаза на дуло автомата. Что-то забормотал, шевеля шлёпками губ, даже не просящее, а скорей безнадежное: «Ам сэйлр, нот дельта» [72] . Но тут в динамике внутрикорабельной связи зашуршало, потом басовито с лёгкой хрипотцой помехи офигевающе зазвучало:
72
Видимо, I’m a sailor (англ.) – Я моряк, не «Дельта».
– Граждане бандиты! С вами говорит командир корабля «Пётр Великий» капитан первого ранга Николай Терентьев!..
…и далее на английском…
И судя по тому, как погодя расслабился афроамерикос, практически плюхнувшись на задницу с выставленными вперёд руками, предлагали сдаваться, с гарантиями жизни, естественно.
– Они отвернули!
Терентьев кивнул, черкая в блокноте обращение-ультиматум к «окопавшимся» на корабле чужакам. В голове крутилась всякая хрень типа жегловского «я сказал, Горбатый». А ведь и надо было сказать веско, чтоб прониклись и поняли – иного варианта, кроме сдачи, не существует.
– Кто отвернул?
Штурман видел, что командир путается в своих бумажках, едва ли расслышав последний доклад радиометристов.
– Судя по параметрам (скорость, высота, отражённый сигнал), это скорей всего вертолёты. Точнее, группа вертолётов. Жирная блямба, а значит, идут кучно.
– Что ещё?
– Докладываю по важности! Экспресс-допрос первых пленных (а среди них есть просто моряки, и те особо не упрямились в ответах) говорит о том, что янки оперируют с аргентинской базы при поддержке своего вертолётоносца. Это согласуется с данными по допросу наших прикомандированных аргентинцев.