Дети жались к соседней стене, там, на полу, был расстелен большой ковер и вокруг него стояли стульчики. Воспитательница смотрела на нас во все глаза, а потом сказал:

— Там, в подсобке…

— Что?

— Наш музыкальный руководитель, Ирина Александровна… Она…

— Млять… — выдал Леха и тут же прикрыл рот, вспомнив, что рядом дети.

Я подошел к двери подсобки и прислушался. Оттуда слышалось то самое сипение, которое стопроцентно гарантировало присутствие зомби.

— А что там? В подсобке этой?

— Инструмент столяра нашего, всякий реквизит для утренников…

— В общем, ничего срочного. Расскажите, как тут обстановка? Где остальные дети?

Тут воспитательница расплакалась. А когда она, вытирая слезы, стала рассказывать, что весь садик с утра вышел на прогулку, а две группы (вот эти самые дети, которые сидели в зале) пошли на музыкальное занятие, когда все это началось… У меня внутри все похолодело.

— Мы что-нибудь придумаем, мы вас не бросим… — говорил я, пытаясь успокоить бедную женщину.

Потом мы с Лехой отошли в сторонку, посоветоваться. Первым, что он сказал, было:

— Это ж дети! Их нельзя так кидать здесь!

— Я и не собираюсь, придурок! Кто тебе сказал, что я собираюсь их тут оставить?

— Ну, когда ты ее успокаивал, у тебя было такое лицо, какое бывает, когда ты заливаешь преподу на экзамене. Я-то тебя знаю, чучело! Рассказывай, что ты придумал.

Я почесал затылок и сказал:

— Нужно обыскать все здание, перебить тварей, или на крайняк запереть в помещениях. Потом хорошенько забаррикадировать двери и окна первого этажа, самим слезть из окон второго этажа.

— И что, они все равно тут долго не просидят так!

— А они и не будут. Мы ментам скажем, только найдем каких-нибудь адекватных. Деток ведь они так не оставят?

— А если оставят? Если менты за ними не поедут?

— Тогда найдем машину побольше… Ты сможешь микроавтобус вести?

— Ну, хрен его знает…

— Короче, ищем ментов, или военных, или еще кого, и едем с ними сюда. Чтобы убедиться, что все в порядке. А потом едем ко мне. Все так?

— Яволь! — по-немецки согласился Леха.

— Тогда пошли, разберемся с музыкальным руководителем.

Мы изложили свой план воспитательнице, которую звали Валентина Ивановна, и она в целом согласилась. Только попросила помочь накормить детей. Столовая была на первом этаже, и туда мы решили направиться в первую очередь.

С музыкальной руководительницей мы разделались быстро: я распахнул дверь, а Леха рубанул топором. Тщедушная бабулька развалилась чуть ли не пополам, заставив воспитательницу зажать рот руками и убежать к детям.

Среди реквизита для утренников мы нашли здоровенное полотнище, и тут же решили, что в нем удобно будет таскать трупы. Кроме того, в инструментах столяра я приватизировал отличный гвоздодер, почти как в игре Half-Life, только черный. Он шикарно подходил для своей новой цели — разбивать головы.

В общем, сначала мы таскали окончательно мертвых мертвецов в одно из открытых помещений на первом этаже, потом обыскивали детский садик. Опишу лишь самый дикий момент, которые заставил волосы на моей голове шевелиться.

… Мы забрели в какой-то коридор, в конце которого была дверь с надписью «группа 11». Леха осторожно приоткрыл дверь, а я заглянул внутрь и обомлел: дети! Те, которые пришли с прогулки. Мертвые дети с мертвыми глазами бродили там, и некоторые из них поворачивались к нам и сипели, протягивая руки!..

Эту дверь мы забили гвоздями, приколотили сверху пару досок и написали той самой рыжей половой краской: «НЕ ВХОДИТЬ!» У меня руки колотились, и я не попадал по гвоздям молотком, когда прибивал доски. А Леха спросил:

— А если бы кто-нибудь из них на нас кинулся?

— Ну тебя на хрен, даже думать об этом не хочу!

В общем, с этим мы закончили. Потом мы нашли столовую, выманили оттуда толстую повариху с окровавленным лицом и я проломил ей голову гвоздодером. Мы отволокли ее в то помещение, где сложили все трупы, и которое раньше было кабинетом методиста. Хозяйка кабинета лежала тут же, в одном ряду с остальными.

Когда мы отмыли с рук и лиц кровищу и решили дать детям покушать, было уже далеко за полдень. И жрать хотелось зверски. В столовой обнаружился творог, предназначенный для приготовления запеканки на завтрак. Ну, запеканку мы делать не стали, а выложили в большую эмалированную кастрюлю, туда же высыпали грамм семьсот изюма, почти килограмм сахара… В общем — обед называется мечта бодибилдера. А если к этому прибавить печенье, найденное нами на кухне и нормальный такой чаек в стеклянных стаканах (я думал, вообще таких не осталось), то получалась и вовсе благодать Божия.