За окном раздался раскат грома. Над городом собиралась гроза, и даже с четвертого этажа можно было слышать возгласы туристов, которые бежали по улице делла Скала, ища, где укрыться.

Надо бы уйти поскорее, чтобы не попасть под дождь, заволновался Пьетро Джербер, хотя его центр находился в нескольких кварталах от здания суда.

— Если это все… — сказал он и сделал шаг к двери, в надежде, что судья распрощается с ним. Но Бальди сменила тему:

— Как там твоя жена, сын?

— Хорошо, — с явным нетерпением отозвался Пьетро.

— Держись за свою супругу, береги ее. Сколько исполнилось Марко?

— Два года. — Джербер глаз не сводил с того, что творилось за окном.

— Знаешь, я ведь вижу, что дети доверяют тебе, — продолжала судья, вновь возвращаясь к делу Эмильяна. — Ты не только побуждаешь их раскрыться, они с тобой чувствуют себя в безопасности. — Потом наступила пауза, полная сдержанной скорби.

«Почему в каждый наш разговор вклинивается пауза, полная сдержанной скорби?» — спросил себя Джербер. Этот краткий миг молчания служил прелюдией к хорошо ему известной фразе.

В самом деле, судья добавила:

— Он бы гордился тобой.

При упоминании, пусть косвенном, синьора Б. Джербер напрягся.

К счастью, в этот момент в кармане у него зазвонил сотовый. Джербер вытащил его, посмотрел на дисплей. Тот же номер, с которого звонили во время сеанса. Наверное, кто-то из родителей или опекунов кого-нибудь из его юных пациентов, подумал он. Но заметил, что у номера международный код. Скорее всего, какое-нибудь занудство — колл-центр с очередным «предложением, от которого нельзя отказаться». Так или иначе, это великолепный предлог, чтобы распрощаться.

— Если не возражаете. — Пьетро показал сотовый, намекая, что звонок деловой.

— Конечно-конечно, иди. — Бальди наконец отпустила его движением руки. — Передавай привет жене и поцелуй за меня Марко.

Джербер мчался по лестнице стремглав, надеясь добежать до своего центра, прежде чем разразится гроза.

— Как вы сказали, простите? — кричал он в трубку.

Помехи, разряды — связь была очень плохая. Определенно тому виной толщина стен старинного дворца.

— Погодите, я не слышу вас, — твердил он, прижимая к уху мобильник.

Джербер переступил порог и оказался на улице в тот самый миг, когда обрушился ливень. Его тут же затянуло в водоворот прохожих, спасающихся от апокалипсиса. Подняв воротник поношенного плаща фирмы «Burberry» и закрывая рукой свободное ухо, он силился понять, чего хочет от него женский голос.

— Я говорю, меня зовут Тереза Уолкер, мы с вами коллеги, — повторила женщина по-английски, но с акцентом, какого психолог еще не слышал. — Я звоню из Аделаиды, это в Австралии.

Джербер изумился, осознав, что ему звонят буквально с другого конца планеты.

— Чем могу быть полезен вам, доктор Уолкер? — спросил он, ускоряя шаг под яростными потоками воды.

— Я нашла ваш телефон на сайте Всемирной ассоциации психического здоровья, — объяснила женщина свой звонок. — Хочу предложить вашему вниманию один случай.

— Если вы согласны немного подождать, я через пятнадцать минут буду у себя в центре, и вы мне все как следует объясните. — Перепрыгнув через лужу, Джербер свернул в переулок.

— Я не могу ждать, — встревожилась Уолкер. — Она уже едет.

— Кто едет? — осведомился психолог. Но не успел он задать вопрос, как его охватило предчувствие.

И ливень припустил со всей силы.

Змеящаяся дрожь.

Джербер не мог по-другому определить это скользкое, маслянистое, понемногу охватывающее его ощущение. Может быть, поэтому укрылся в одной из многих подворотен проулка.

Нужно было вникнуть в ситуацию.

— Что вы знаете о СА? — продолжала Уолкер.

СА, или селективная амнезия.

Джербер по-прежнему недоумевал. Эту тему усиленно обсуждали, вопрос был спорным. Для одних психологов речь шла о расстройстве, которое трудно диагностировать, другие наотрез отказывались признавать, что такая вообще существует.

— Немного, — признался он, и это была правда.

— Но вы сами как относитесь к такому феномену?

— Скептически, — заявил он. — Мой профессиональный опыт показывает, что невозможно исключить из памяти отдельные воспоминания.