– Профессор Скотт, – сказал Николс, протягивая руку. – Я доктор Николс, директор.

Скотт перестал расхаживать и остановился перед ним, уперев руки в бёдра.

– Прошу прощения за это недоразумение, – продолжал Николс, не обращая внимания на его заносчивую позу. – Представьте себе, никто не сообщил мне о Вашем визите.

Скотт грозно взглянул на Маккоя.

– Я пытался всё выяснить, профессор Скотт, – торопливо сказал Маккой. – Оказывается, они понятия не имели, что Вы собираетесь приехать…

– Не имели понятия! – воскликнул Скотт с непередаваемым шотландским акцентом. – Вы что, хотите сказать, что я прилетел за миллионы миль…

– Миллионы? – терпеливо улыбнулся доктор Николс.

– Полноте, профессор, всего лишь за тысячи, – примирительно сказал Маккой. – Ваше недовольство вполне понятно, но не стоит преувеличивать.

– За тысячи миль чтобы ознакомиться с вашими технологиями – по вашему приглашению!
– а Вы мне заявляете, что меня вообще никто сюда не приглашал? Я хочу…

– Профессор Скотт, если Вы…

– Я хочу видеть владельцев фирмы! Я требую…

– Профессор, успокойтесь же! – сказал Маккой. – Доктор Николс сам будет нашим гидом.

Скотт оборвал свою возмущённую тираду на середине фразы.

– Правда?

– С удовольствием, – подтвердил доктор Николс.

– Это другое дело, – сказал Скотт.

– Пойдёмте, профессор, – пригласил Николс.

– Отлично, – сказал инженер. – Пошли. И… ничего, если мой помощник пойдёт с нами?

– Разумеется.

Доктор Николс первым направился к выходу. Скотт последовал за ним. Когда он поравнялся с Маккоем, тот тихонько сказал ему:

– Только не слишком входи в роль.

Зулу увлечённо разглядывал принадлежащий фирме по производству пластика большой вертолёт. В его время таких вертолётов не осталось даже в музеях, их можно было увидеть лишь на фотографиях и в старых фильмах. Вертолёты были таким же реликтом, как горбатые киты. Зулу провёл рукой по борту.

Забравшись наверх, он заглянул в кабину пилота – невероятно. Почти никакой электроники, управление либо механическое, либо гидравлическое. Летать на таком вертолёте всё равно, что ездить в шарабане. Зулу не мог представить себя в шарабане.

Послышался шум захлопнувшегося капота. Затем раздались шаги.

– Могу я Вам чем-нибудь помочь?

Зулу обернулся.

– Здравствуйте. – Он указал на вертолёт. – Двести пятый, верно?

– Он самый. – Молодой лётчик вытер руки замасленной тряпкой. – Вы летаете?

– Иногда. – Зулу похлопал вертолёт по борту. – Мне случалось летать на таком, когда был кадетом.

– Для Вас это, наверно, устаревшая модель.

– Старая, это верно. Но интересная. – Спрыгнув вниз, он протянул руку. – Меня зовут Зулу. Вы тоже приехали на международное совещание инженеров?

Лётчик покачал головой.

– Я вообще ничего не знаю о совещании. Мне просто говорят: «Лети туда, лети сюда, да смотри, не растеряй груз по дороге». Международное совещание, говорите? А Вы откуда, из Японии?

– С Филиппин, – сказал Зулу для большей уверенности. Среди его предков были японцы, но больше было выходцев с Филиппин, и историю этой страны он знал несколько лучше.

– А вы там молодцы. Заново взяли страну в свои руки. Только как насчёт награбленного? Думаете, оно когда-нибудь будет возвращено законным владельцам?

– Думаю, да, со временем, – ответил Зулу, стараясь говорить не слишком уверенно. Затем он снова перевёл разговор на вертолёт. – Когда я увидел этот вертолёт, мне захотелось поговорить с пилотом. Можно, я кое-что у вас спрошу?

– Давайте, спрашивайте.

Некоторое время они говорили о вертолёте. Затем лётчик глянул на свои часы.

– Я должен доставить груз. Хотите слетать со мной?

– С удовольствием.

Вертолёт поднялся в воздух с неимоверным шумом. Зулу наблюдал за лётчиком. Ему очень хотелось самому взять штурвал. Молодой человек взглянул на него.

– Если кто-то спросит, – сказала он, – Вы никогда не управляли этой штукой.

– Если кто-то спросит, – сказал Зулу, – меня здесь вообще не было.

Лётчик усмехнулся и передал ему штурвал.

Весь этот день Джэви пытался поговорить с Беном о том, что они видели в парке Золотые Ворота, и весь день Бен старательно делал вид, что они ничего не видели. Он становился глух всякий раз, когда Джэви заговаривал о падающей звезде, или внезапном ветре, или свете, или трапе. После полудня они закончили работу, но Джэви всё никак не мог успокоиться. Он встал в три утра, работал с четырёх. Обычно после работы он возвращался домой, ложился спать на несколько часов, а затем садился за пишущую машинку и пялился на свою неоконченную рукопись. Но в этот день всё шло не так, как обычно.