– Я с детства нахожусь в этом мире. Я рос в окружении Жизней и Смертей. Для меня подобные будни были естественными и единственно возможными. Так что мне трудно понять твое замешательство.

– Можно задать еще один вопрос?

– Спрашивай.

– У вас довольно… необычные имена. Так у всех?

Натан рассмеялся:

– Это что-то вроде наших кличек. Когда кто-то к нам устраивается, мы не спрашиваем имени, а со временем придумываем его сами. Можно сказать разделяем личные и рабочие вопросы.

– То есть Натан не твое настоящее имя?

– Я исключение из всех правил, – усмехнулся он. – Мое полное имя Натаниэль, сокращенно Натан. Для меня не было необходимости придумывать новое имя, вся моя жизнь крутится вокруг жизни и смерти.

– А что на счет остальных? Миры, Адониса и Тимотея?

– Мира, как мир во всем мире. Добрая и трудолюбивая, но в тоже время рьяная защитница правил, – Илья кивнул, про себя отмечая, что ей очень подходит это имя. – Адонис – Бог весны. – Илья подавился куском пиццы и поспешил запить его чаем.

– Это шутка такая?

– Ну почему же. Я и не говорил, что имя должно отражать суть человека или его лучшие качества. Но согласись, ему этот титул здорово подходит, хоть тут не обошлось и без юмора.

Илья вспомнил угрюмое лицо Адониса и представил, как он улыбается, при виде первых капель росы ранним весенним утром, но смог нарисовать лишь кровожадную ухмылку маньяка-садиста, мучающего в подвале очередных жертв.

– Что-то мне подсказывает, он не шибко радовался новому имени?

– Он дулся неделю. Забавное было зрелище.

Илья предпочел сохранить нервы и не представлять себе подобное. Вместо этого он перешел к обсуждению ненавистного им человека. Хотя неприязнь, кажется, была у них взаимной:

– А как Тимотей получил свое имя?

– Когда он только к нам пришел, то вел себя довольно высокомерно, старшие хотели проучить его, поэтому и выискали имя постаромодней. Хотя где-то я вычитал, что значение имени Тимотей: гордость Божья. Как по мне, оно ему очень подходит, несмотря на все протесты. Он до сих пор смущается произносить его вслух.

Илья доел последний кусочек пиццы и вытер салфеткой руки.

– Готов?

– К чему?

– К самому главному конечно, – Натан поднялся на сцену.

– Ты это не серьезно.

– Серьезней некуда, – Натан выбрал песню, и по залу разлетелась приятная мелодия.

Он стоял на сцене уверено, словно делал это постоянно, и совершенно не обращал внимания на посетителей, бросающих заинтересованные взгляды. Мелодия плавно текла, и когда настал черед слов, все застыли в ожидании.

– Я взлечу к небесам, не пытайся меня удержать, – с аурой певца пропел Натан. А Илья еле удержался, чтобы не прикрыть уши. Натан совершенно не попадал в ноты. Несмотря на красивый голос, исполнение было ужасным.

Натан не прекращая издевается над песней, взглянул на Илью, одним взглядом приглашая присоединится. И обычный он точно бы не рискнул так позориться, но Илья, который набрал неизвестный номер, который сел к незнакомцу в машину, который поверил в существование души, который согласился переодеться в девушку был не против безрассудных поступков. В конце концов, сейчас он Ильянеса. Он решительно присоединился к Натану, сжал микрофон, а заодно сгреб и всю свою смелость, заголосил:

– И теперь ничто, слышишь ничто, меня не остановит!

Жнец с хладнокровием наблюдал, как в машину скорой помощи загружают девушку. Так надо. Он безостановочно повторял про себя два простых слова, словно мантру. Но все равно каждый раз на краю сознания скользил червь неуверенности. А правильно ли он поступал? Но Жнец безжалостно душил любые сомнения в зародыше.

Он проследил как машина, в которой сидели Натан с Ильей, уезжает и довольно усмехнулся. Он не ожидал, что все пройдет так гладко. Готовился к любым неожиданностям, даже к своему обнаружению. Но нет, кажется, они и не ожидали, что он останется здесь до конца, чтобы самостоятельно проследить за ходом разворачиваемой истории.

От дальнейших размышлений его отвлекли тихие всхлипы. Он раздраженно повернулся к мужчине, забившемуся в угол и прошипел:

– Заткнись! – но мужчина лишь сильнее вздрогнул и завыл, обливаясь слезами. Жнец скривился от отвращения, подошел и привычным движением ударил пленника в живот.

– Ты не можешь убить меня! – мужчина вцепился за края его брюк.

Жнец усмехнулся. Ему определенно нравилось смотреть, как этот человек унижается. С ласковой улыбкой, он присел на корточки и их лица оказались на одном уровне. Мгновение Жнец любовался надеждой, озарившей лицо мужчины, но уже через секунду улыбку заменил злобный оскал. Он схватил пленника за воротник рубашки, еще ближе подтягивая раскрасневшееся от слез лицо и с притворным добродушием сказал: