Г р и г о р ь е в : Что она ему рассказывала?

К л ю к и н : С часовым разговаривать строго воспрещается.

Г р и г о р ь е в : Ага, воспрещается? (Пошел наверх.)

З ы р я н с к и й (выходит из столовой): А это что за птица?

Л а п т е н к о : Дядя, примите в комумну.

З ы р я н с к и й : Из детского дома давно?

Л а п т е н к о : Я не из детского дома.

З ы р я н с к и й : А ну, покажи. ?Открывает ворот рубахи, осматривает белье.) Когда ты убежал из детского дома?

Л а п т е н к о : Три дня.

З ы р я н с к и й : Так чего ты к нам пришел?

Л а п т е н к о : На заводе хочу работать.

З ы р я н с к и й : Ну, посиди, просохни малость. (Уходит во двор.)

Л а п т е н к о : А кто здесь самый старший?

К л ю к и н : Обойдешься без самого старшего.

Клюкин смотрит на часы, заглядывает в столовую. Вбегает Синенький.

К л ю к и н : Ты где это шляешься?

С и н е н ь к и й : Ты знаешь, что в цехе делается? Зырянский Вехова обыскивал. (Снимает сигналку с дежурного шкафа.)

К л ю к и н : Ящик?

С и н е н ь к и й : Ага. Два французких ключа, которые у Гедзя пропали.

К л ю к и н : Ну, давай, давай.

Синенький дает сигнал "кончай работу" в вестибюле, в верхнем коридоре,

во вдоре. Зырянский и Вехов входят.

В е х о в : На что мне эти ключи, у меня самого таких два.

З ы р я н с к и й : Значит, продать хотел! Я тебя знаю!

В е х о в : Алеша, честное слово, коммунарское слово, не брал.

З ы р я н с к и й : Почему они в твоем ящике?

В е х о в : Не знаю.

Жученко и Шведов входят.

Ж у ч е н к о : Я его сейчас выгоню на все четыре стороны. Ага, он здесь?

Ш в е д о в : Подожди выгонять, чего ты горячишься?

Ж у ч е н к о : Ты понимаешь, Шведов, по всему заводу и в городе уже растрепали: "Коммунары крадут", "Коммунары - воры, срывают завод".

З ы р я н с к и й : Ты, Шведов, брось тут добрую душу разводить. Сколько инструмента пропало! А штанген у Собченко? Я вот тебя поддам в дверь!..

Ш в е д о в : Так не годится, Алексей. Вечером в бюро поговорим. Это дело темное. Ведь он не признался? Тут может быть ошибка.

З ы р я н с к и й : Я его выгоню сейчас. А ты меня в бюро сколько хочешь разделывай.

Ш в е д о в : Я не позволю никого выгонять без разбора.

Ж у ч е н к о : И вечно ты, Шведов, усложняешь дело.

Ш в е д о в : Постой. Ты вот что, Алексей, скажи мне: почему ты у него производил обыск?

З ы р я н с к и й : По праву дежурного командира.

Ш в е д о в : Да знаю. А почему именно у него?

З ы р я н с к и й :А мне Григорьев сказал.

Ж у ч е н к о : Григорьев сказал?

З ы р я н с к и й : Чего ты?

Ж у ч е н к о : Постой. Как он тебе сказал?

З ы р я н с к и й : Просто сказал, что он подозревает Вехова.

Входят три-четыре коммунара, между ними Гедзь.

Ш в е д о в : Откуда же он знает?

З ы р я н с к и й : Значит, знает.

Г е д з ь : А в самом деле интересно: как он может знать, что Вехов у меня украл ключи?

З ы р я н с к и й : Разве вы коммунары? Вы бабы. Откуда знает? Что же, по-вашему, он крал вместе с Веховым? Значит, имеет какие-нибудь основания.

Ш в е д о в (задумчиво): Какие-нибудь... Это недостаточно.

Г е д з ь : Да, это верно. Скажи, Вехов, прямо: когда ты украл ключи?

В е х о в : Я ключей не брал.

Ш в е д о в : Я ему верю.

З ы р я н с к и й : Ну еще бы! Как это можно, чтобы Шведов кому-нибудь не поверил? Я удивляюсь, как ты попам не веришь? Ну что с ним делать?

Ш в е д о в : Это дело завтра разберем. Завтра все равно день боевой. И комсомол и совет командиров. (Вехову.) Иди в спальню.

Задерживаются в вестибюле: Шведов, Жученко, Зырянский, Собченко, Деминская, Донченко, Гедзь. Другие коммунары в спецовках пробегают наверх

и влево по коридору.

Г е д з ь : Странная история!

С о б ч е н к о : Теперь у нас все истории странные. Вот смотри: мой штанген, эти самые ключи, сколько инструмента у всех пропадает. Откуда у нас столько воров? Откуда набрались, понимаешь?