Шрифт:
Б л ю м : Откуда я знаю кто? Каждая может уехать. Говорит, характерами не сошлись... Жены эти самые...
В а л ь ч е н к о : Нет... не может быть...
Т о р с к а я : Мне этот лазарет придется разогнать за то, что он занимается пустяковыми разговорами...
П о ж а р н ы й (входит): Где телефон? 5-50. Говорит связист. Коммуна Фрунзе. Пожар номер шесть. Воды не было. Да, ребята сами растащили. Во дворе много огня. Поливаем. Пришлите несколько бочек... (Вышел.)
Воргунов и Забегай входят обнявшись.
З а б е г а й : Пропустите старых партизан. Ой-ой-ой, что же они с нами сделали? Товарищ Воргунов?
В о р г у н о в : Да, здорово нас того. Стервецы, из огнетушителя поливали.
З ы р я н с к и й : Вы еще спасибо скажите, а то из вас окорочка были бы.
В а л ь ч е н к о : Жму вашу руку, Петр Петрович.
В о р г у н о в : А вы как?
В а л ь ч е н к о : О, я наверху блаженства.
В о р г у н о в : Кому что, а курице просо...
Т о р с к а я : Да вы весь мокрывй, надо сейчас же переодеться.
З а б е г а й : Идем, сейчас идем. Я вам предлагаю, как старому партизану, мое галифе.
Смех. Зырянский и Синенький входят.
З ы р я н с к и й : Хорошо, товарищ Воргунов?
В о р г у н о в : Да, это по-нашему: все горит, никаких инструментов, шипит, гремит, валится, а они руками, голыми руками. Это все-таки картина...
Т о р с к а я : Да ведь и вы с ними.
В о р г у н о в : Да ведь и я такой же...
З ы р я н с к и й : Синенький, давай отбой.
Сигнал во дворе. Толпой вваливаются коммунары. Большинство мокрые, черные, измазанные, обгоревшие, все бурно веселые. На секунду задерживаютсявозле Вальченко, Блюма, Воргунова и убегают наверх. Приходит на свое место и мокрый Лаптенко и, улыбаясь, заглядывает всем в лицо. Деминская спешит убрать в сторону бархатный коврик на лестнице. Ей кто-нибудь помогает.
О б р ы в к и ф р а з :
– Товарищ Вальченко, как ваше здоровье?
– Что же теперь?
– Там стульев штук триста.
– Это я вас из огнетушителя тушил, товарищ Воргунов.
– Значит, и костюм за ваш счет.
– А может, он был старый.
– Вот кто хорошо действовал. Как тебя зовут?
– Лаптенко, Гриша?
– Он молодец.
– Ему хорошо, у него спецовка подходящая.
– Как раз для пожаров.
– Его надо сейчас принять.
– Идем купаться, корешок...
– Соломон Маркович, а я говорил вам.
– Это горел старый мир.
– Ишь ты какие: старый мир...
– Выходит так, что и тушить не надо было.
– А за что я вам пошью новые костюмы?
– Заработаем.
Т р о я н (входит): Чему я больше всего поражаюсь, это что мои очки уцелели.
Т о р с к а я : На кого вы похожи, Николай Павлович!
Т р о я н : Горел.
Общий смех. Троян не столько обгорел, сколько изодрался.
В о р г у н о в : Где это вас так?
Т р о я н : Это мы разбирали маленькую кладовочку.
Ж у ч е н к о (вводит толпу с огнетушителями. Уже и раньше многие приносили их): Что же вы побросали? Ставьте здесь.
З а х а р о в : Ну, Соломон Борисович, ожили?
Б л ю м : Потушили. Ах, как я люблю этих коммунаров! Это же замечательно!.. Вы знаете? Постойте, сколько же огнетушителей истратили? (Поднялся с дивана. Начинает считать.) Один, два, три...
Ж у ч е н к о : Да зачем считать, сколько их было?
Б л ю м : Сорок штук.
Ж у ч е н к о : Все истратили, сорок, значит...
Б л ю м (в ужасе): Сорок штук?! Не может быть... Алексей Степанович, как же так?
З а х а р о в : Что, много?
Б л ю м : Алексей Степанович, разве же так можно? Где же набрать столько денег? Сорок огнетушителей на такой маленький пожар... Это же безобразие.
Общий хохот. По окнам пробежали огни авто.
С и н е н ь к и й (встает): Крейцер приехал.
Все подятгиваются, как могут, поправляют одежду. Встает и перевязанный Вальченко. Зырянский вытягивается на верхней ступеньке, за ним Синенький с
сигналкой. Зажегся свет.
К р е й ц е р (входит): Ну, как? (Принимая рапорт, прикладывает руку к козырьку фуражки.)
З ы р я н с к и й : Председателю Правления трудовой коммуны имени Фрунзе дежурный по коммуне командир второго отряда Зырянский отдает рапорт: в коммуне имени Фрунзе все благополучно. Коммунаров двести один, раненых (посмотрел на Вальченко) один.
К р е й ц е р : Вот, дьяволы...
Смех, приветствия, рукопожатия.
З а н а в е с
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ