— Мила? Что вы делаете в моей спальне, хм, в таком откровенно вызывающем виде? — он прикусил язык, но было уже поздно.

Чертов мозг явно отказал, зато нижняя голова функционировала более чем интенсивно. Именно из-за этого он не рискнул вылезти из постели и продолжал лежать с кривой ухмылкой на губах. Глаза привыкли к тусклому освещению, и теперь Марк мог разглядеть идеальное тело девушки. Круглые, как апельсинки, груди, изгиб талии, бёдер и темнеющий треугольничек между ними. В следующую минуту Мила вытянула руки, загораживая себя кружевной ночнушкой, которая придала этой сцене ещё более чувственный характер. Марк мысленно застонал — яростно пульсирующая плоть готова была взорваться от перевозбуждения. Мужчина не помнил, чтобы такое когда-либо происходило с ним даже в те времена, когда он был подростком.

Зажмурился, а когда открыл глаза, услышал хлопок двери — мачеха скрылась в ванной. Только для того чтобы через пару мгновений появиться вновь, с воинственным видом сжимая в руке какой-то предмет.

Теперь она уже была обёрнута полотенцем.

— Пошёл вон отсюда, чертов кобель! — выкрикнула она, замахиваясь.

От неожиданности икнув, Марк нырнул с головой под одеяло. Почувствовал, как кулачки девушки замолотили сверху, грозясь повредить ему мужское достоинство.

— Что за ад ты устраиваешь в моей комнате?! — рыкнул, вскакивая и не обращая внимания на продолжавшие сыпаться на него удары, в том числе и чем-то тяжелым. Попытался схватить ее за руки. Мила взвизгнула, когда он прижал ее к стене, зажав между стеной и своим телом. — Какого черта ты делаешь здесь, чертова кукла?

Его ладонь опустилась на ее затылок, оттягивая голову назад. Увидел боль, мелькнувшую в глазах девушки, но это только ещё сильнее разъярило Марка. Ловкая сучка — не успел лечь спать, она уже тут как тут, пытается пробраться в его постель. Разве это не доказательство двуличности мачехи?

Марк услышал, хлопок в коридоре, торопливые шаги, дверь отворилась, и заспанный отец в изумлении застыл в проёме. В следующую секунду раздался щелчок, и спальню залил яркий свет. Марк победоносно усмехнулся, но выражение лица сменилось на растерянное при виде красного от гнева лица отца.

— Что ты делаешь? — мгновенно сократив расстояние между ними, Кевин оттолкнул Марка от Милы.

— Ты разве не видишь, пап? Да ты только посмотри на неё!

— Я ещё раз спрашиваю — что ты делаешь в спальне моей жены?!

Марк растерянно перевел взгляд с отца на свою мачеху, замершую у стены и стиснувшую готовое вот-вот с неё свалиться полотенце.

— Я спал, — отрывисто произнёс он, кивая в сторону Милы, — а она пришла и собиралась забраться ко мне под бочок.

— Кевин...

Жалобный голос Милы заставил Марка нахмуриться. Интересно, как она будет оправдываться?

— Марк, нам надо немедленно поговорить. Оденься и следуй за мной.

Отец напоминал сейчас того строгого родителя, каким Марк помнил его ещё в детстве, когда попадал в дурацкие приключения. Ещё раз бросив хмурый взгляд на Милу, молодой человек подобрал с пола свои джинсы и, натянув их, последовал за Кевином...

…Отец включил свет в гостиной и, замерев у камина, уставился на сына. Марк вопросительно приподнял брови.

— Ты что себе позволяешь, сын?

— Не понял...

— Врываешься в спальню моей жены, набрасываешься на неё, как дикий орангутанг, лапаешь... У тебя, вообще, все в порядке с головой?

— Ты не прав, отец. Это твоя дражайшая супруга решила меня навестить. Когда она в голом виде появилась в дверях, я уже видел десятый сон.

— Какого хрена ты валялся в ее кровати, в ее спальне?

— Что? — Марк опешил. — В ее спальне?

Кевин закусил губу, схватился за голову.

— Твою мать... — пробормотал он. — Черт, Марк...

— Что ещё?

— Ужасное недоразумение, — Кевин бросился к лестнице. — Надо немедленно извиниться перед Милой.

Марк выдохнул, он уже ничего не понимал.

— Я даже и не подумал, что это была твоя спальня. — отец виновато посмотрел на сына. — Ты так долго здесь не жил... Ох, старый я балбес! Теперь там спит Мила.

Марк недовольно фыркнул. Значит, ему так и не удалось, как он надеялся, словить мачеху на горяченьком. А он-то размечтался. Да ещё придётся расшаркиваться перед этой девицей, извиняться за случившееся.

Марк, бормоча ругательства, направился к выходу из гостиной, который вел в другое крыло, туда, где он мог выбрать для себя любую из гостевых комнат.

Вторую ночь без сна! Постель неудобная, простыни чересчур жесткие, а воздух спертый. Он долго ворочался, лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок, на котором воображение рисовало образ мачехи — такой возбуждающе-прекрасной в своей наготе, и Марк, даже ощущал запах полевых цветов, которыми пахли ее влажные волосы. Ох, как бы хотелось ему... Черт, о чем это он? Мила — жена его отца, и ему не следует даже мечтать о таких вещах.