Как правило, вскоре после этого пекарь и Валентина мирятся.

И если у вас есть хоть капля совести, как именно они это делают, подслушивать под их окнами вы не станете. Тем более что стоны жены Педро слышны, даже если отойти на соседнюю улицу, в самый дальний ее конец, где инжирные деревья усеяли опавшими плодами мостовую.

В общем, неудивительно, что известие о том, что супруга ему изменяет, пекарь Педро встретил с огромным удивлением и с еще большим ужасом.

Страшную новость принес его закадычный друг детства, юности и более зрелых лет тоже, младший служащий национальной полиции Серхио Бунимара. Он позвонил и рассказал Педро, что только что видел Валентину в мотеле недалеко от города.

С другим мужчиной.

Это было полной неожиданностью.

– Она припарковалась и пошла в номер, – сообщил Серхио, с трудом сдерживая негодование. – Хорошо, что я не успел ее окликнуть. Представь: через минуту туда же отправился какой-то хлыщ!

Пекарь не мог этого представить. Он выслушал рассказ друга с распахнутыми ртом и глазами – словно вытащенная на берег рыба, в один миг лишившаяся привычной, окружавшей ее на протяжении всей ее жизни, среды.

– Приезжай быстрее, – предложил Серхио, – и мы застукаем их на месте!

Педро не помнил, как доехал до мотеля. Вся его жизнь в одно мгновение разрушилась, разлетелась на части, словно в нее угодила огромная авиационная бомба. О чем ему сообщили по телефону, и сейчас он приехал смотреть на собственные обломки и осевшую на них бетонную пыль.

Стояла адская жара раннего августа, хорошо знакомая жителям андалузских предгорий. Приятели сидели внутри полицейской машины на стоянке возле мотеля.

Серхио не столько сочувствовал, сколько возмущался.

– Надутый индюк! – описывал он «хлыща». – Я таких знаю. Ходит в костюме, несмотря на жару – выпендривается перед бабами. Машина не из дешевых, я уже попросил ребят проверить. В номере они пробыли минут сорок, но сейчас Валентина уже уехала. Ты не встретил ее по дороге? Педро?

– Нет, – ответил Педро пересохшими губами. – Но сам он еще там? Я пойду к нему.

– Ты уверен? – спросил Серхио, который все-таки был полицейским. – Не натвори глупостей.

– Это будет самое трудное! – ответил Педро и достал из-за пояса огромный черный револьвер.

Спустя полминуты борьбы оружие оказалось в руках у Серхио.

– Перестань! Одно дело застукать жену на измене, и совсем другое сесть в тюрьму за убийство ее хахаля, – увещевал он друга. – Или, что еще унизительнее, за попытку убийства. Эта пищаль не выстрелит, говорю тебе как полицейский, разбирающийся в оружии. Ты где его держал? В чане с опарой?

Револьвер действительно был далеко не в боевом состоянии. Он хранился в семье Веласкезов еще со времен гражданской войны, на всякий случай приобретенный дедом Педро от воров и мародеров (которых в Санта-Монике так и не появилось). Все это время оружие пролежало на чердаке, ржавея в темноте и не находя себе ни заботы, ни применения.

– Хорошо, я пойду так, – согласился Педро. – Просто, чтобы увидеть кто это.

Со своего места, из полицейской машины, Серхио Бунимара видел, как пекарь постучал в двери номера мотеля. Ему открыли. Педро постоял на пороге: жестикулируя, он задал какой-то вопрос, ему что-то ответили. Затем дверь захлопнулась. Педро пробыл перед ней еще секунд шесть-семь и с опущенной головой, походкой человека больного всеми смертельными болезнями сразу, вернулся к машине.

– Ну? Что? – с нетерпением спросил друг.

– Он ходит голышом по номеру, – дрожащим голосом ответил Педро. – И похабно шутит.

– Что ты у него спросил?

– Не видел ли он мою зажигалку. Мол, я забыл в этом номере до него. Он ответил, что обычно в таких мотелях все заваливается за матрас. Во время… Во время «родео»…

На слове «родео» Педро всхлипнул.

– Это правда, – подтвердил наблюдение «хлыща» Серхио.

– Меня чуть не вырвало, – произнес Педро, с трудом сглотнув комок тошноты. – А еще…

Он опустил голову и зарыдал.

– А еще у него вот такенный хер… – сказал он сквозь слезы и показал руками примерно половину французского багета.

Серхио ничего не оставалось, как бережно обнять друга и с сочувствием похлопать его по содрогающейся спине.

– Я пробил по автомобильным номерам, – сообщил он чуть погодя. – Его зовут Мигель Крусарес, работает торговым менеджером. Живет в Манильве, у самого моря.

Вечер в семье супругов Веласкезов прошел необычно. Педро молчал и пристально смотрел на любимую супругу, буквально ее разглядывая. Но только в те моменты, когда она этого не видела. Как только Валентина поворачивалась в его сторону, пекарь тут же опускал глаза в тарелку.

Но что-то жена пекаря все же почувствовала. Во всяком случае, именно она начала разговор.

– С тобой все в порядке, Педро? – спросила Валентина, слегка прищурив веки.

– Вполне, – пекарь снова сделал вид, будто ужинает, хотя на самом деле не мог проглотить ни кусочка.

– Слушай…

Валентина присела напротив мужа и положила на его руку свою (Педро будто пронзило током).

– Я на два-три дня съезжу к Адель.

– К Адель? – переспросил пекарь, и глаза его заблестели.