Наступила ночь. Её тишину нарушали только голоса цикад да безумный хохот шакалов. Тревожно тянулось время. Вдруг над холмом промелькнули быстрые тени. Это с ночного неба бесшумно слетели священные собаки-аралезы. Окружив Ара Прекрасного, они принялись его тщательно вылизывать. Неутомимо работают красные языки волшебных собак. Лижут, лижут аралезы грудь армянского царя. Омытые целебной слюной, исчезают кровоподтёки и одна за другой закрываются глубокие раны – остаются лишь едва заметные шрамы. И вот послышались первые удары сердца. Не ослабляют своих усилий священные собаки – всё громче и увереннее стучит сердце бесстрашного героя. Наконец приподнялась от первого вздоха его грудь, на смуглых щеках проступил слабый румянец и порозовели губы. Вечный сон смерти уступил место сну жизни. Долго будет длиться этот целительный сон – до тех пор, пока к воскрешённому царю не вернутся прежние силы.

А сердобольные аралезы, убедившись, что жизни Ара Прекрасного больше ничто не угрожает, тихо взмыли в небо. В ту ночь им пришлось ещё много и напряжённо трудиться, ведь вся долина была усеяна телами убитых.

Говорят, первым эту удивительную историю поведал сирийский писатель Мар Абас Катина [33] , живший в конце III – начале IV вв. Однако его труды до нас не дошли. Зато с ними были хорошо знакомы другие средневековые авторы, например, Мовсес Хоренаци. Этот армянский христианский просветитель V в. в своей «Истории Армении» тоже рассказал о страстной любви Шамирам к Ара Гехецику. Правда, Мовсес, в отличие от своего сирийского предшественника, ни разу не употребил слово «аралезы». По его мнению, армянскому царю зализывали раны некие боги. И автора можно понять: зачем лишний раз напоминать про языческих богов, с которыми молодая армянская церковь [34] вела непримиримую войну. А на войне, как известно, все средства хороши. В том числе – искажение языческих преданий и осмеяние прежних кумиров. Вот почему легенду о Семирамиде и Ара Прекрасном Мовсес Хоренаци изложил совсем по-другому – в разоблачительно-критическом ключе. По его версии, тело погибшего армянского царя в конце концов разложилось и было предано земле, а коварная Шамирам, чтобы успокоить взбунтовавшихся армян, распустила ложные слухи о его чудесном воскрешении. Впрочем, предоставим слово автору.

«После победы царица отправляет на место сражения расхитителей трупов искать между телами падших (своего) многожеланного любимца. Находят Арая мёртвым между (падшими) храбрецами. Царица приказывает положить его в горнице дворца.

И когда армянские войска снова восстали войною против царицы Шамирам на отмщение за смерть Арая, она сказала: «Я приказала моим богам лизать раны, и он оживёт». В то же время она, обуянная безумною страстью, надеялась оживить его чарами своего волшебства. Но когда труп его разложился, она приказала бросить его в глубокий ров и засыпать; и об одном из своих любимцев, втайне облечённом в пышную одежду, распустила такую молву: «Боги, облизав Арая, оживили его и тем исполнили наше страстное желание. Посему отныне они, как угождающие нам, исполняющие нашу волю и доставляющие усладу, достойны большего от нас поклонения и прославления». Она воздвигла во имя (этих) богов какое-то новое изображение и торжественно чествовала (его) жертвами, желая показать всем, что сила этих богов возвратила Арая к жизни. Таким образом, Шамирам, пустивши в ход эту молву по земле армянской и убедив (в том) всех, положила конец войне» [35] .

Активно разоблачал языческие предрассудки и писатель V в. Фавстос Бузанд. В своём сочинении (тоже «История Армении») [36] , в главе под красноречивым заголовком «О нелепом понятии, существовавшем у родственников Мушега и у других людей» он пишет о трагической судьбе Мушега Мамиконяна – спарапета царя Вараздата.

Этот талантливый и храбрый полководец по навету врагов был убит на царском пиру – по условленному знаку царя ему отрезали голову. «И когда тело спарапета Мушега понесли в его дом, к его семье, то родственники его не верили его смерти, хотя и видели голову, отрезанную от туловища. Они говорили: «Он бесчисленное множество раз бывал в боях и ни одной раны не получил, ни одна стрела не попадала в него, и никаким другим оружием он не был ранен». Другие же надеялись, что он воскреснет, и потому приставили голову к туловищу, пришили и поместили на кровле одной башни. Они говорили: «Так как (Мушег) был муж храбрый, то арлезы [37] сойдут и воскресят его». Поставили стражу и ждали его воскресения, пока, наконец, разложился труп его. После того снесли его с той башни, оплакали и погребли, как надлежало».

А вот другой христианский богослов, Езник Кохбаци, живший всё в том же V в., сражался с нелепыми выдумками о небесных псах с помощью безжалостной логики. В своей «Книге опровержений» он утверждал, что аралез не мог произойти от собаки, «ибо от плоти не может возникнуть бесплотное, как и от незримого – нечто во плоти. Не могло произойти от собаки существо, называемое аралез, обладающее якобы неведомой силой и оживляющее павших на войне, зализывая им раны». Но упрямых язычников, которые «всё же спорят и настаивают на своём», переубедить было не так-то просто. И Езник в пылу полемики язвительно вопрошает: «Неужели и об аралезах кто-либо может сказать, что действительно видел его? И если в прежние времена аралезы зализывали раны и оживляли, почему же теперь они не зализывают и не оживляют? Разве не те же теперь войны и не так же падают раненые?» [38] .

Церковники прилагали все усилия, чтобы в глазах народа посрамить прежних богов, показать, что аралезы никого не оживляют, а вера в них поддерживается мистификациями вроде той, которую проделала царица Шамирам. Однако простой люд не спешил расставаться с верой предков. Многие армяне соблюдали христианские предписания формально и, несмотря на запреты и гонения, продолжали верить в старых богов. Особенно сильным был культ аралезов. И тому есть убедительные свидетельства.

В богатом событиями V веке собор Армянской церкви принял постановление, запрещавшее под страхом смерти привлекать к участию в погребальных обрядах актёров-гусанов. Их ещё называли дзайнарку-гусаны, что в переводе с древнеармянского значит «вопящие» или «голосящие» гусаны. Они во время похорон разыгрывали сценки из жизни усопшего, воспевали его заслуги, утешали родных и близких покойника. Непременным атрибутом этих ритуальных лицедеев, являвшихся духовными наследниками языческих жрецов, были маски аралезов. «Надо полагать, что изображения аралезов выносились на всякие похороны, а не только в тех случаях, когда были основания ожидать вмешательства богов, т. е. когда умирал воин-герой» [39] . Со временем «собачья голова – маска бога аралеза, во-первых, перешла с руки дзайнарку-гусана на кончик палки. Затем эта палка превратилась в псоглавую змею, которая оставалась в руках актёра древне армянского театра до XVIII века. Во-вторых, собачья маска оставалась на голове у актёра, который выступал в качестве псоглавца. Так было и в XI, XIII, XV и в XVII веках» [40] . Наглядным доказательством вышесказанного могут служить миниатюры средневековых армянских рукописей, хранящиеся в Матенадаране (Ереван). На них изображены яркие, многоцветные фигурки актёров-гусанов и их театральные атрибуты, в том числе и бутафорские головы собак.

Историк конца IX – начала X вв. Товма Арцруни сообщает, что Ара Прекрасный был воскрешён аралезами на вершине холма у селения Лезуо. Указанное селение располагалось недалеко от города Ван и существовало ещё в начале XX столетия.

К материальным свидетельствам культа аралезов армянский учёный Г. Гоян причисляет и загадочные бронзовые скульптурки, найденные во многих местах Кавказа. Они являются памятниками прикладного искусства Кобанской археологической культуры, которая процветала в кавказском регионе в эпоху бронзы и железа (XIII–III вв. до н. э.). Каждая статуэтка, а их к настоящему времени найдено 57 штук [41] , представляет собой стоящую на округлом пьедестале грубо слепленную фигурку мужчины с обнажёнными гениталиями и приподнятыми руками. В правой руке он держит некий продолговатый предмет. Все фигурки похожи друг на друга и различаются лишь формой головного убора. Одну из таких фигурок можно увидеть в ГМИИ им. А. С. Пушкина в Москве. Ещё шесть подобных изображений спрятаны в запасниках Государственного исторического музея и взору посетителей, к сожалению, недоступны.

В монографии «2000 лет армянского театра» Г. Гоян предлагает оригинальную, хотя и не бесспорную, трактовку этих таинственных фигурок. На его взгляд, статуэтки изображают жреца, исполняющего древний языческий обряд. На правую руку священнослужителя надета маска в виде собачьей головы. Это символ аралезов – священных небесных существ, оберегающих и возвращающих к жизни богов и людей. Популярная легенда об Ара и Шамирам является отголоском распространённого на Востоке культа умирающего и воскресающего божества, в судьбе которого, по представлениям древних армян, принимали деятельное участие аралезы. В том же духе Г. Гоян трактует и рельеф на серебряном сосуде, известном как чаша царя Паткора III. По его мнению, на чаше изображена сцена из древне армянской трагедии, в которой наряду с обычными персонажами показаны и аралезы, представленные в виде двух собак.