Сжимаю руки в кулаки, так, что ногти почти до крови впиваются в подушечки ладони. Это мой единственный шанс увидеть свою…его дочку без охраны, и я не могу его упустить.

Царев встает с кресла, медленным, тягучим движением делает один шаг, второй, надвигается на меня как наливающаяся силой гроза, как хищник, выслеживающий жертву. Мне кажется, что в воздухе начинает пахнуть озоном, а прямо над его темной головой собираются молнии в туче, как у служителя сатаны…

Делаю шаг назад, и останавливаюсь только тогда, когда чувствую за своей спиной поддержку стены. Мужчина кривит губы в порочной ухмылке и словно берет меня в капкан — ставит по обе стороны лица сильные, накачанные руки, увитые бороздками вен, и выдыхает прямо в ушную раковину, которая, кажется, порозовела от смущения от его такой интимной, волнующей близости.

— Эскорт, говоришь? У эскорта, — он выдыхает горячий воздух сквозь зубы, и у меня по всему телу бегут мурашки. — Есть некоторые обязанности… Ты в курсе?

Во мне все стягивается в невообразимо тугой узел, который не распутать — только обрубить, а в горле пересыхает от накала эмоций, которые начинают клубиться вокруг. Почти четыре года я не была с мужчиной так близко, и поэтому внимание Царева, несмотря на все мои установки до этой встречи, выбивает из колеи.

«Она умерла! Твоя дочь — умерла! — снова слышу я сквозь бУханье сердца в ушах голос бывшего мужа. — Тебе нужно смириться, а не страдать! Сколько это будет продолжаться? Сколько ты будешь так рыдать?».

Воспоминания, как Сергей выкрикивает эти слова, стоя в такой же близости от меня, пролистываются под зажмуренными веками яркими картинками, окрашенными в ярко-алый цвет страха. Мне снова хочется заорать в ответ, ударить его своей уверенностью наотмашь по гладко выбритым, холеным щекам, что моя доченька жива, жива, и в роддоме была допущена ошибка, я сама видела, как она барахтала ножками, сучила маленькими руками, кричала миру о жизни в тот момент, когда ее обтирали после того, как перерезали пуповину. Но я снова только сжимаю зубы и молчу.

Как и сейчас.

— И эти обязанности, — голос Царева пробирается мне под кожу, заставляя встать дыбом волоски. — Тебе придется исполнять на сто процентов. Если, конечно, сможешь меня убедить согласиться на твою кандидатуру…

Распахиваю глаза шире, потому что решение принято. Оно уже было принято в тот самый момент, когда я увидела маленькую дочь Царева, моего нового босса, так невообразимо похожую на меня — глазами, улыбкой, цветом волос. А когда я увидела на ключице маленькое родимое пятнышко в форме зайчика…Сердце снова толкнулось в грудную клетку, будто надеясь проломить выход, и перед глазами потемнело от наступающих слез. Моя дочь жива, жива, и она почему-то носит фамилию мужчины, стоящего напротив меня.

— Итак, — он легонько проводит кончиком пальца по моей щеке, полыхающей, словно пожар. — Каким будет твой положительный ответ?

Я был сильно удивлён, когда девчонка ворвалась ко мне в кабинет, словно ураган. Кто она такая вообще? Я не помню всех сотрудников в фирме, да и невозможно знать их всех, а от взгляда на нее в голове появляются самые развратные мысли. Я уже два года в разводе. Конечно, девушки у меня были, но не такие. Эта кажется мне иной!.. Красивая, уверенная в себе, взволнованная и немного раскрасневшаяся от моей близости. Что с ней не так? Почему она пришла сюда и буквально предложила себя мне? Смотрю, как подрагивают ее ресницы, и хищно улыбаюсь.

— Я согласна! — отвечает девушка и с вызовом смотрит мне в глаза.

Наклоняюсь чуть ближе к её губам. Наши тела соприкасаются, и между нами будто бы бьет разряд электричества. Мы оба напряжены до предела.

— Зачем тебе это нужно, Загадка? — спрашиваю, обжигая ее нежную кожу своим дыханием.

Девушка дрожит. Я чувствую ее страх передо мной, но не могу отпустить. Возможно, кого-то другого я бы уже давно прогнал, а ее не могу. В висках стучит, и мне не хватает кислорода, поэтому я отстраняюсь от девушки, иду к окну и распахиваю его, несмотря на то, что за окном морозно.

— Если скажу, что вы мне понравились, поверите? — спрашивает Загадка.

Не смотрю на нее, но почти уверен, что она подбоченилась в эту секунду — уж слишком суровые норов у нее — весь вид кричит, что девушка из тех, кто идет напролом ради достижения своей цели.

— Ты сама знаешь ответ на этот вопрос! — покачиваю головой я.

— Ладно… Мне не с кем провести этот Новый год, поэтому я подумала, что оказаться в роскошной атмосфере, рядом с роскошным мужчиной — это предел мечтаний. Есть такое поверье — как Новый год встретишь…

— Хочешь провести его со мной? — хихикаю я.

— Хочу провести его в роскоши… Этого мне будет достаточно.

Губы растягиваются в ухмылке.

Чересчур просто.

В том, что это не основная причина ее ярого желания стать моей спутницей в новогоднюю ночь, я уверен… Но я не хочу отказывать ей. Девчонка чем-то зацепила меня. Да и глупо отрицать тот факт, что она хороша собой. Мне будут завидовать все, даже мэр, этот самоуверенный придурок, буквально вынудивший меня явиться на праздник «лживых улыбок», пожалеет, что я приехал, если увидит меня с ней. Он будет глотать слюну, потому что рядом со мной окажется богиня, а рядом с ним… От мысли, что он тоже решит привести с собой эскортницу хочется хохотать, но если верить его же словам — это будет семейное торжество. Все должны явиться с семьями. Даже для детей организуют мероприятия, коим кто угодно позавидует. Хотя я сильно сомневался в этом. Моя дочь, моё маленькое сокровище, видела самые лучшие праздники, потому что я пашу для того, чтобы у неё было всё лучшее.