Его губы спустились ниже, мягко прихватили кожу на подбородке, горячее дыхание почти опаляло.

Нужно остановиться. Прямо сейчас, пока у меня еще осталась капля здравого смысла. Пока еще есть куда отступать.

— Нет, — шепнула я. Халтура, сама же себе не верю.

Граз’зт хмыкнул в ответ. Хорошо, что сейчас я не вижу его лица, потому что просто не могу открыть глаза, как полная идиотка наслаждаюсь тем, что между мной и этими новыми ощущениями нет ни единой преграды.

— Лгунья. — Он улыбнулся куда-то мне в шею, прикусил кожу — и тут же впился в нее губами. Забросил мою руку себе на плечо. — Бессовестная лгунья, Маа’шалин.

Да, я лгунья. А еще трусиха. И дурочка. Потому что все это нужно немедленно прекратить, а я слишком вяло хватаю ускользающие аргументы.

— Может, ну их к бесам, эти твои «рогалики»?

Я только киваю, как китайский болванчик, потому что он уже обнял меня, одной рукой поймал сзади за шею, а второй сжал за ягодицу: совершенно бессовестно, жарко. Что мы делаем?

Краешком сознания я услышала какой-то шорох. И судя по внезапно напрягшемуся Граз’зту — он тоже услышал.

— Данаани. — Стоящий в дверях Хадалис растерянно перевел взгляд с меня на Рогалика. Сглотнул, нахмурился. — Это тоже такое притворство, да?

Если бы кто-то сказал мне, что я когда-то попаду в ситуацию, где два красивых мужчины будут из-за меня рычать друг на друга, я бы, наверное, покрутила пальцем у виска. Такое же только в книгах и фильмах бывает, и — очень редко — в реальности, но с другими девушками.

Но в последнее время все в моей жизни все так круто изменилось, что я уже пообещала себе ни от чего не зарекаться.

Граз’зт нарочито медленно поднялся, аккуратно поставил меня на ноги. После наших с ним нежностей — ну а как еще это назвать? — меня словно ледяной водой окатили. И меньше всего на свете в эту минуту хотелось думать о том, что, похоже, придется объясняться с Хадалисом. И какого лешего мне так не по себе?

— Она не Данаани, — спокойно и очень четко проговаривая слова, сказал Граз’зт. — Поэтому перестань вести себя, как влюбленный пень.

Гард моргнул, поджал губы. Он выглядел одновременно и злым, и растерянным. Как будто все, во что он верил и на что опирался, стало рассыпаться прямо у него под ногами.

Мне вдруг стало очень стыдно за то, что я не рассказала ему правду, когда была возможность. Я бы не стала огорошивать его, как Рогалик: обухом по башке. Подвела бы к этому мягче, выбрала нужные слова.

«Но ты все чего-то ждала, что-то хотела выпытать, а теперь уже поздно».

А все дело в том, что смотреть на Хадалиса было ужасно больно. Ни то мне, ни то части меня, которая горела всякий раз, как он появлялся поблизости. Это то, что Данаани оставила во мне.

— Ты говоришь ерунду. — Хадалис выдохнул, поймал мой взгляд. — Скажи ему, что он просто идиот.

Я честно собиралась ответить, но Граз’зт меня опередил.

— Это — не принцесса, а ты тупая задница, если не можешь понять такие простые вещи, будучи тем, с кем она разделила свою жизнь. То, что она — другая, было очевидно еще у алтаря. Но тыбыл слишком занят сценами ревности, чтобы увидеть то, что лежит на поверхности прямо у тебя под носом.

Гард сжал кулаки, подался вперед. Его намерения были очевидными и Рогалик, похоже, собирался принять вызов.

Но я вовремя успела встать между ними, развести руки, удерживая спорщиков на расстоянии. Так, Машка, а вот теперь вспоминай все, что ты знаешь об искусстве болтологии, потому что, похоже, они серьезно намереваются друг друга убить.

— Хадалис, мне очень жаль, но я действительно не принцесса, — стараясь говорить мягко и уверенно, подтвердила я слова Рогалика. Потом перевела взгляд на мужа, нахмурилась. Очень надеюсь, он понимает мой мысленный посыл. — А ты — держи себя в руках.

— Это невозможно, — пробормотал Хадалис, схватил мою руку, прикоснулся к сверкающему символу. Под подушечкой его пальца орнамент вспыхнул ярче. — Ты не можешь быть… другой.

— Но она другая, — встрял Рогалик. Кажется, злость в нем немного утихла. — Не знаю, где твоя принцесса, но очень хочу знать, потому что она кое-что пообещала сделать.

— И … давно ты знаешь? — Глаза Хадалиса стали почти темными от боли.

Я знала, что он хочет услышать: когда я обманывала его, манипулировала, чтобы узнать секреты принцессы? Тогда это казалось самым естественным на свете, а сейчас мне самой от себя стало противно.

— Ты вообще слушаешь, что тебе говорят? — Граз’зт снова завелся с пол оборота. Почему мне кажется, что я тут вообще не при чем, а он просто нашел повод вцепится гарду в глотку? — У алтаря уже была не Данаани.

Хадалис никак не отреагировал на его слова: просто смотрел на меня своим потерянным и полным злости взглядом, ждал.

Я не смогла сказать вслух, просто трусливо кивнула.

— И как долго вы думали скрывать это от меня? — После небольшой заминки, Хадалис отбросил мою руку, словно та превратилась в ядовитую змею. — Как долго собирались дурачить и водить за нос, посмеиваться в спину?