Я говорю ему, что не передумала, но проходит несколько часов, в течение которых я погружена в мысли, и я начинаю сомневаться, что он работает на Трэвиса. Если бы он работал на него, зачем бы он хотел вытащить меня, когда так усердно трудился, чтобы меня посадили?

К концу дня ничего не меняется. Я все еще в смятении.

Глава 15

Я пячусь назад, когда Козлиная бородка врывается в нашу камеру в сопровождении охранника. Пока они переворачивают матрасы и обыскивают наши вещи на предмет контрабанды, нас отводят ждать в комнату отдыха.

Хоть обыски проводят часто, и мне нечего скрывать, у меня колотится сердце, и неважно, сколько глубоких вдохов я делаю, чтобы успокоиться, оно никак не успокаивается. Я не сразу привыкла, что нарушают мое личное пространство.

Пока другие заключенные разговаривают, ожидая, когда нас позовут назад, я смотрю на пустой телевизионный экран.

– Ты выглядишь дерьмово. Ты в порядке?

Саншайн опускается на стул рядом со мной.

– Мне и правда нужно отвечать на этот вопрос?

Она наклоняется вперед.

– Ты же ничего не прячешь, так?

Я бросаю на нее взгляд.

– О чем ты? О контрабанде?

Саншайн пожимает плечами.

– Просто спрашиваю.

– Почему ты вообще об этом подумала?

Она поднимает руки.

– Не психуй, тигрица. Это просто вопрос. Я здесь на твоей стороне.

– Ну, ответ на твой вопрос нет, - вина гложет меня изнутри, и я качаю головой.
– Прости, что наехала на тебя. Просто у меня выдался плохой день.

– Не у тебя одной. Я ненавижу обыски. Никогда не знаешь, что они могут...

Она не успевает закончить предложение, как дверь комнаты отдыха распахивается, и внутрь врывается Козлиная бородка. Как только я замечаю, что он несется в мою сторону, у меня в жилах стынет кровь.

– Откуда ты это взяла?

Он подносит маленький, прямоугольный пакет так близко к моему лицу, что мне трудно разглядеть, что это.

– Мы нашли эти таблетки снотворного в твоей подушке. Откуда ты их взяла?

Я с усилием сглатываю, жар поднимается вверх по моей шее.

– Они не мои.

Откуда я могла их взять? И зачем бы стала прятать в камере? Я бы никогда не стала рисковать быть пойманной на контрабанде, в особенности, потому что я знаю, что моим наказанием станет ужасающая яма. После того, что я там пережила, я больше не хочу, чтобы меня там запирали.

– Мы нашли их в твоей подушке, - повторяет он, приближая свое лицо к моему. Его теплое дыхание пахнет беконом. Он недавно позавтракал.

– Я клянусь, что они не мои. Не знаю, кто подложил их туда.

Отклоняю голову, как можно дальше, чтобы его слюна еще раз не попала мне на лицо во время разговора.

– Не смей мне врать.

Он снова выпрямляется и отдает другим охранникам приказ запереть других заключенных, пока он разбирается со мной. Я смотрю, как другие уходят, вероятно, испытывая облегчение, что это не их поймали, и встречаюсь взглядом с растерянными глазами Саншайн как раз перед тем, как ее проводят через двери.

У меня возникает подозрение, что она могла предать меня, укол боли пронзает мою грудь.

Боже, пожалуйста, пусть она не имеет к этому отношения. Я не хочу думать, что моя единственная подруга здесь предала меня. Если не она подложила таблетки мне в подушку, тогда почему перед этим она спросила меня, скрываю ли я что-то?

Как только мы с Козлиной бородкой остаемся в комнате одни, он ставит руки по обе стороны моего стула и снова дышит мне в лицо. Я заставляю себя не отворачиваться.

– Ты же знаешь, что это значит, да?

– Вы не можете отправить меня в яму, - на мои глаза наворачиваются слезы.
– Вы не можете наказать меня за то, чего я не делала.

Конечно же, он может. Меня уже не первый раз наказывают за чужие преступления.

Вместо ответа, он просто усмехается, его мясистые пальцы смыкаются на моем предплечье, и он сдергивает меня со стула. Это движение такое резкое, что стул опрокидывается.

– Вы не можете этого сделать, - кричу я, но он игнорирует меня.

В моей голове крутятся две мысли, пока меня тащат в яму, пинающуюся, кричащую и плачущую. Трэвис может ждать меня там внутри, и в этот раз он может убить меня.