– «Тёмные аллеи» в основном. Это должно быть странно, не правда ли? – с иронией в голосе ответила ему Маша, справившись с волнением.

– Не по программе. А вы знаете, что Бунин написал рассказы, когда был стариком, в возрасте за семьдесят? – уже более серьёзно спросил Жора, приглядываясь к соседке, которая и впрямь напоминала цыплёнка.

От жары в комнате и под воздействием алкоголя Маша сильно вспотела, волосы прилипли к голове, придав ей жалкий вид, что совсем не вязалось с прекрасными глазами, смотревшими на Жору ласково и внимательно.

– Знаю, – ответила она. – А чувства, как в юности, свежи, чисты и глубоки.

– Всё выдумал старик. Писал о том, чего не было, но вот это и есть любовь, господа! – торжествующе воскликнул Жора и добавил, вставая: – Читайте Бунина, коллеги!

Он ушёл, а мы увидели, что Мария влюбилась. Влюбилась в одну секунду, глупо и безнадёжно, потому что никто из нас не верил, что Жора хотя бы ещё раз захочет взглянуть на Сапфо: слишком уж он был далёк от нас. Но мы ошиблись. Между ними завязалось что-то вроде дружбы, если можно назвать дружбой редкие, случайные встречи, во время которых они много курили и горячо спорили о литературе.

Все мы страшно завидовали, не понимая, как это возможно. Жора и наша Сапфо?! Но так было. Жора с интересом выслушивал Машкины рассуждения, казавшиеся нам занудными, иногда возражал, но чаще соглашался, тем самым признавая в девушке достойную собеседницу. Мы изнывали от любопытства, гадая, чем всё закончится, рассуждая, что ни дружбы, ни любви между ними быть не может, ведь Жора, кроме своих критических взглядов, славился и тем, что был отъявленным ловеласом.

Он всегда появлялся в окружении старшекурсниц, которые, словно стая крикливых галок, бежали за ним по коридору общежития, подпрыгивая на высоких каблуках и заглядывая ему в рот: что Жора скажет? куда пойдёт? Умная Мария, подкараулив шумную компанию, внезапно вырастала на их пути. «Привет», – говорила она равнодушно и просила закурить, помахивая в воздухе пустыми пальцами. В такие минуты Жора больше, чем обычно, вглядывался в Машины глаза, стараясь угадать их настроение; а когда наконец сообразил, что Мария его ревнует, очень расстроился.

– Плохо это, Сапфо, – печально сказал он, отведя её в сторону от «галок» и давая прикурить, – ничего у нас с тобой не получится, ты же это знаешь лучше меня.

– Отчего же? Я хуже, чем эти… разукрашенные? – Маша кивнула головой на девиц, окинув их презрительным взглядом.

– Ты лучше.

– Так в чём же дело? – нетерпеливо спросила она.

– В том, что мы влюбляемся лишь однажды…

– Ты влюблён?! – прошептала несчастная Сапфо.

– Я пьян. Этот факт неоспорим, а всё остальное под вопросом, – ответил ей Жора и предложил выпить. Мария отказалась.

В течение следующей недели она забрала из деканата свои документы, упаковала вещи, купила билет на поезд и уехала, не попрощавшись с Жорой, в родной сибирский город, где тоже был университет, где жили её родители. Жора скоро кинулся искать Сапфо, но, узнав, что она уехала, не удивился.

– Правильно и сделала, так будет правильнее, – произнёс он без всякого выражения на тёмном полупьяном лице. – Amata nobis qvantum amabitur nulla… Тут нечего добавить.

Аля бодро вышагивала по улице, напевая мелодию, одну из тех, что слушала её двенадцатилетняя дочь, увлекающаяся зарубежной эстрадой. Зажигательный ритм в стиле диско как нельзя лучше соответствовал приподнятому настроению Алевтины. Она только что встретила студенческую подружку, с которой последний раз общалась по телефону лет десять назад – как раз перед тем, как переехать всей семьёй в Ялту. Ну кто бы мог подумать? Встретились на улице, средь бела дня! Хотя почему бы и нет, чему удивляться? Курортный город на берегу Чёрного моря, сюда все едут отдыхать. Да, все, но не Людмила. Она, говорят, всё больше по иностранным курортам мотается со своим мужем-бизнесменом. Надо же, подумала Аля, и к нам, грешным, залетела!

Они столкнулись на большом перекрёстке в центре города, недалеко от кинотеатра, и в восторге уставились друг на друга.

– Люда? Ты?! – Алевтина с восхищением разглядывая модный наряд Людмилы: белые льняные брюки, блузку с тонкой вышивкой по краю горловины и шляпу, огромные поля которой наполовину закрывали лицо женщины. – Если бы не твоя шляпа, прошла бы мимо! Шляпа уж больно привлекает внимание. Захотелось взглянуть, кто под такой красотой прячется? Потрясно!

– Алька! Откуда? – воскликнула удивлённая Людмила, несколько смущаясь от похвал и обнимая подругу.

– Я теперь здесь живу! В девяносто пятом, девять лет назад, уехали из Томска. В редакции, где мы тогда с мужем работали, произошла небольшая заварушка со сменой власти, мы и слиняли от нового руководства. Шеф Влада переехал в Ялту и его за собой потащил, в банк, в группу, так сказать, поддержки, теперь это модно; и я там же имиджмейкером пристроилась. Клёво! Свою хату сдаём в Сибири, здесь снимаем.

– Люди вырываются сюда на десять дней, чтобы отдохнуть, чтобы почувствовать себя сибаритами, а ты здесь живёшь? Несправедливо! Ой, как я рада! Ну пойдём посидим где-нибудь! – предложила Люда.