Самоуважение, имитация самоуважения, значимость, имитация значимости.

Машины, самолеты, корабли, публика. Все понятно, естественно, поверхностно, знакомо. Нет тайны! Нету. А без тайны как жить? Как можно жить, когда все, все прозрачно, понятно, то есть бессмысленно. Открытий нет, есть поток понятностей, хаотическое сложение которых и называется жизнью.

Всякий хочет выглядеть добрее, щедрее, лучше, но мало кто делает для этого хоть что-нибудь. При этом сами знают это и смертельно обижаются, если им на это указывают.

– Милейший человек. Умный, общительный, обаятельный.

– Как это проявляется?

– Умеет слушать.

– А говорить?

– Черт его знает. Честно говоря, я его голоса и не слышал никогда.

Нас мало волнуют чужие мысли и уж совсем не волнует чужое мнение. Нам важно высказать свое. Даже если оно чужое, даже если у нас его нет вовсе.

Говорить о собственной персоне можно бесконечно, как и об окружающих нас негодяях. Особенно это любят делать сами негодяи.

Вечер застрял в окне, завис в кронах деревьев и телевизионных антеннах.

Мораль и закон – это общественная защита от жадных дураков.

Общество боится не нарушения законов (во все времена законы нарушались), а беспредела в этих нарушениях.

Что движет человеком? Страсть, жадность, глупость, страх, лень, жажда обладания чем-либо. Но совсем не любовь и уважение. А ум и мудрость вообще не способны к движению.

Усложняя все до предела, общество движется к простоте.

Добро не может окончательно победить, как, впрочем, и зло. Мудрость – в правильном их распределении в каждый данный, конкретный момент времени.

Дьявол и бог – а не одно ли это? Божественное всепрощение происходит от полного безразличия бога к человеческому деянию. Богу может быть интересно, если ему вообще интересно что-либо в человеческой жизни, не конкретное деяние, а направление, вектор. Вектор движения жизни. А вектор чувства, мысли – это игра с мыльными пузырями. Литература и почти все искусство – это как раз и есть такие мыльные пузыри.

Всякая религия – прежде всего способ управления толпой. Религия требует от человека веры. Верить же может кто угодно, для этого не требуется ни усилий, ни таланта, ни способностей, ни воли. Остальное тебе объяснят. Кто объяснит? Что объяснят?

В брахманизме страх греха доведен до совершенства. Брахманизм сковал человека по рукам, ногам и мозгам, создавая немыслимое давление на индивида, да так мощно, что это давление создало Будду. Не было бы полной безнадежности в брахманизме, не случилось бы появления Будды.

Желание появления приводит к появлению. Но это должно быть острое желание, упорное желание.

Творчество – это результат работы мозгов уродов. В голове что-то не так – от этого и фантазии. Любой творец психически ненормален. По-другому просто не может быть.

Он был безнадежно нормален.

Чувство прекрасного рождается от соприкосновения с уродством (физическим или психическим). Чем сильнее диагноз, тем сильнее и неожиданнее проявление творчества.

Абсолютно здоровому человеку бессмысленно заниматься творчеством. Из этого никогда ничего путного не выйдет, как ни бейся. Вот поэтому Ван Гог и отрезал себе ухо (может ли нормальный человек ни с того ни с сего оттяпать себе ухо?). Физическое уродство – уже безусловный стимул для творчества и фактор его появления.

Пушкин нормален? Кто это сказал? Кто это знает? Маленький некрасивый метис – этого что, недостаточно, чтобы всем и каждому начать что-то доказывать?

Гоголь – даже не обсуждается. Достаточно посмотреть, как он жил и вел себя с родственниками.

Лермонтов – а кто же его знает? Жаль, нет под рукой ничего, ни книг, ни интернета. Но уверен на сто процентов: что-то ненормальное было и в нем. Максимум, что может абсолютно нормальный человек, – это потреблять чужое творчество. Или быть ремесленником, но творцом нового – исключено. Нормальность не предполагает художественного развития, увы. Ты не будешь писать стихи жене, если она рядом и тебя любит. А вот если тебе снарядом оторвало яйца, или ногу, или тебя упрятали в тюрьму, или отправили на фронт, тогда да!

Моряк не восхищается морем – он с ним работает. А человек, никогда не видевший моря и страдающий морелюбием или страдающий морской болезнью, – вот это да! Вот тут может начаться творческий процесс.

Детективы обычно пишет тот, кто в душе законченный негодяй, но при этом неисправимый трус или в чем-то сильно ущемлен.

Люди, прилюдно смакующие свои любовные победы, имеют явные сексуальные изъяны. Дон Жуан – это сексуальная патология: проблема с размерами детородного органа или с самим процессом, травма например.