— А этот магический огонь долго продержится?

— Пока я не развею его или не умру.

Второе мне начинает казаться более вероятным. От болтливого мальчишки у неё уже болела голова.

— А лёд — это тоже стихия?

— Лёд — это одно из состояний воды.

Когда уже будет готово? Этот поганец ведь не сможет говорить и есть одновременно…

Неприятно ныли ноги. Она расшнуровала сапог, снимая его и рассматривая. Едкая юдийская соль практически полностью разъела подошву и, судя по неприятным ощущениям, уже принялась за её собственную кожу.

А вот это проблема…

— Вам нужно сапоги из кожи бронезавра купить, — Хотар показал на свои ботинки. — В обычной обуви долго не проходите по пустыне.

Она снова обула побитый пустыней сапог и принялась затягивать шнуровку.

— Хотар, а ты зачем в Гуджир идёшь? — Анью воспользовалась паузой, задавая встречный вопрос. На вопросы он отвечал долго и развернуто.

— У меня там братья старшие живут. Надеюсь с ними всё хорошо. Мы когда маленькие были…

Анью прикрыла глаза, абстрагируясь от звуков. Голова, судя по ощущениям, раскалывалась. Она уткнулась лицом в свои колени, медленно погружаясь в сон.

***

Аман бессовестно тормошил её за плечи.

— Искатель, пора вставать!

— Иди вперед… Я тебя догоню, — она попыталась завернуться в одеяло, но оно почему-то оказалось слишком коротким и непривычно жестким.

— Подъем! — Аман был непреклонен, сдергивая с неё одеяло.

Анью открыла глаза, сонно осматриваясь. Мальчишка уже проснулся и довольно завтракал. К счастью для неё — молча. У Амана в руке вместо одеяла был его собственный плащ, судя по всему, спала она в нём. Жрец вложил ей в руки тарелку с завтраком и задумчиво на неё посмотрел.

— У Вас всё хорошо? Вы вчера уснули…

— Да, всё в порядке, — она заторможено ковырялась ложкой в тарелке, поджимая к себе ноги, кожу неприятно морозило. За ночь пустыня остывала и на рассвете было холоднее всего.

Завтрак прошел в тишине и в такой же тишине они продолжили путь в Гуджир. Хотар шел впереди них, периодически оборачиваясь, словно проверяя, идут ли они за ним. И самое странное в мальчишке было то, что он продолжал молчать.

Что это с ним? Он что, за вчерашний день выговорил всю свою жизненную норму слов?

— Если бы я тебя плохо знала, то подумала бы, что ты ему язык парализовал, — она перевела взгляд на Амана.

Тот загадочно улыбнулся в ответ, но ничего не пояснил.

В город они пришли, когда Солнце было в зените и жара уже была практически невыносимая. Анью контролировала температуру тела с помощью магии и хоть как-то справлялась, а вот на Амана было грустно смотреть — он принципиально не снимал ни плащ, ни перчатки. Гуджир оказался небольшим поселением кочевников примерно на три десятка домов, сложенных из такого же светлого, как и песок, камня и с крышами из местных сухих растений. Им были не сильно рады, жители смотрели на них из своих домов, едва заметно приоткрыв ставни и шушукаясь между собой. Анью чувствовала повисшие в воздухе обреченность и настороженность. Хотар подошел к одному домов и, не стучась, открыл дверь, заходя внутрь.

— И что дальше? — она посмотрела на жреца.

— Думаю, нужно найти местного старосту…

— Это вы моего братишку до города довели? — из дверного проема вышел высокий мужчина, чем-то похожий на Хотара.

— Скорее это он нас проводил, — Аман вежливо поклонился мужчине.

— А Вы не знаете, что это с ним? Он обычно не затыкается… — мужчина выглядел озадаченным.

— Хотар очень хочет стать шаманом… И я рассказал ему, что многие жрецы моего Ордена и монахи достигают просветления, давая обет молчания, — Аман весело улыбнулся.

Кабаец сложился пополам от смеха. Анью смотрела на довольно улыбающегося жреца.

— Страшный ты человек, Аман… Его же разорвет через неделю.

— Ставлю на три дня, — мужчина вытирал выступившие от смеха на глазах слёзы. — Вот уж удружили. Меня, кстати, Норук звать. Может я Вам помочь чем могу?

— Вообще-то можете… — жрец задумчиво смотрел на вывеску над дверями дома.

***

Анью сидела на столе, покачивая в воздухе босыми ногами. Оказалось, что старшие братья Хотара кожевники. И сейчас Норук делал последние подгонки, чтобы новые сапожки из шкуры бронезавра были ей как раз по ноге. Аман сидел рядом на стуле — он, каким-то невероятным образом, сторговался на две пары сапог, едва ли не по себестоимости и свою обновку уже получил.

— И никакая соль их не разъест. Как же вы двое вообще отправились в путь, толком ничего не узнав о Юдии…

— Как-то так получилось, — колдунья пожала плечами, весело улыбаясь. — Кабайцы очень интересный народ, вы приспособились жить в таких сложных условиях…

— Да к пустыне привыкнуть не сложно, а вот с разбойниками беда в последние дни, — Норук задумчиво посмотрел на стену и вернулся к работе. — Мы, кабайцы, народ мирный и терпеливый. Наши предки ждали двести лет, чтобы вернуться на родные земли. И мы всегда ждем, если наши деревни и становья грабят разбойники. Ждём, пока пустыня не изведет их жарой и жаждой, а потом отстраиваем всё заново. Мой народ привык обращать слёзы лишений в драгоценную соль.