— Чтобы воспользоваться, Чон Шик. Вы вырастили меня, чтобы воспользоваться, как козырем в игре с "Джиллиан". И это невозможно отрицать после того, что я услышал от Даниэля Ли. Мой настоящий отец — его враг. Человек, которого Шин Дан ненавидит и призирает настолько, что еле терпел моё присутствие рядом.

— Тиен…

— Простите, отец, — я низко поклонился, и смотрел несколько секунд лишь на то, как на дорогой ковер падают крупные капли из моих глаз.

— Простите, но я больше не могу здесь находиться. А поскольку мои документы подделаны с самого рождения, то и брак с госпожой Напрхри теряет силу в тот самый момент, как адвокат предоставит мне новые документы.

— Ты потеряешь всё!!! Ты понимаешь, что ты останешься ни с чем?! — я знал, что он выйдет из себя.

Такой человек, как мой названный отец, не просто хамелеон, он настоящий хладнокровный ящер, который взрастил во мне лишь пустоту, пока я рос в этих стенах. Мне с самого детства прививали только одно — весь мир должен тебе, но ты ничего не должен никому!

— Прощайте, абуджи*(отец)!

— Чон Тиен!!! Остановись немедленно! Стой, иначе я силой заставлю тебя вразумить!

— Это не поможет! Если вы попытаетесь это сделать, я в этот же момент свяжусь с господином Ли, и мы обнародуем документы, которые лежат перед вами! — холодным тоном осёк отца, и опять поклонился, чтобы развернуться к выходу.

— А как же твоя карьера, Тиен? Как же то, что вы святые и непогрешимые артисты с правильными моральными принципами?

Я замер и тяжело выдохнул, произнося:

— Подобные люди погибли в тот самый день, когда убили нашего наставника. С этой минуты… — я повернулся в пол оборота и уверенно закончил, — …грех перестанет быть чем-то эфемерным и для нас. С вашего позволения, господин Чон!

"Если ты нашел в себе силы, чтобы предать свою семью и прийти сюда, найдешь чтобы уйти…"

Вера в то, что впереди меня ждёт нечто лучше, чем то, что передо мной было сейчас оказалась слишком слабой, чтобы поднять хотя бы голову, когда я собирал вещи и покидал ещё один дом.

Сколько мест человек может назвать действительно настоящим домом? Никогда не задавался этим вопросом, а нужно было бы, потому что чем больше мест ты считаешь таковым, тем меньше их может стать настоящим — и вправду ТВОИМ домом. Очевидно свой дом, такой как я, ещё не обрёл. Ведь если человек чувствует свой очаг, он никогда не позволит никому войти в его стены, и разбить даже чашку на простом кухонном столе. Потому что дом — это часть человека, его подлинный идентификатор. Не даты и дни рождения, не имена и не лица. Именно дом — зеркало того, каков человек на самом деле.

— Ты совсем потерял стыд, или ты был ублюдком с самого начала?

Я ждал этой встречи с того самого момента, как вернулся обратно в Сеул из Пхукета. Ожидал всего, и готовился даже к форменной женской истерике. Однако Амина меня удивила ещё больше. Она просто встала посреди спальни и буравила меня взглядом полным надменной ненависти.

— Если ты выйдешь из этого дома, Чон Тиен, и бросишь меня, считай что ты подписал приговор. Травля, которую устроили вашему агентству, в сравнении с тем, что сделаю я, покажется тебе детской забавой, дорогой супруг.

"Усталость… Я чувствую усталость. Знаю это ощущение очень хорошо, потому что был уставшим много раз и много лет, чтобы стать кем-то, кроме отпрыска семьи Чон. Но теперь эта усталость стала будто патологической. Я постоянно чувствую, что разбит, что мне хреново, и подобное дерьмо, никак не способствует тому, чтобы начать действительно отвечать за свою жизнь!"

— Я хочу тебе кое-что сказать, Амина, - открывая сейф, я доставал оттуда самые важные для меня вещи, и аккуратно складывал этот скудный багаж в один из карманов сумки.

Это были два предмета, помимо нескольких пачек денег, которые так и останутся в стальной коробке. Первый предмет — ключ-карта от репетиционного зала Сонбэ, а второй… Странно, но это маска. Та самая маска, которая была на Терезе в Пусане, и которая так и осталась в кармане моего пальто. Я помешался на этой женщине, если обычную черную тряпку хранил в сейфе, как наивысшую ценность? Очевидно, да.

— И что ты можешь сказать, после того, как опозорил меня и сбежал в первую брачную ночь, как последняя тварь?