– Ого! – Джини была удивлена. – Ты на хорошей точке отсчёта, если это понял. Разрыв отношений даже в общих чертах, это ерунда, это ещё может ничего не значить. Однако употребление антидепрессантов является показателем того, что пошло не так, что ты не в ладах со своей душой.

Нам принесли кофе и большое блюдо с орешками и разными сластями.

– Многого сказать тебе я не могу, я не так умна. – Джини задумчиво начала говорить, небольшими глоточками отпивая кофе. – К тому же, как я уже говорила, готового рецепта тебе тоже никто не даст. Но, по-моему, есть одна вещь, которая тебе могла тебе помочь самому найти ответы на искомые вопросы, если ты серьёзно к этому готов.

– Чёрт, и снова постановка критериев! – подумал я. – И что же я должен делать? – сказал я вслух.

– Ничего, кроме того, как отдаться процессу, что могло бы стать шоком для твоего нынешнего восприятия жизни, – весьма загадочно ответила Джини.

– И где взять этот процесс? – спросил я, поймав себя на мысли, что, возможно, готов, если не на всё, то на очень многое. Однако одновременно чувствовал, что Джини доверяю.

– Могу порекомендовать только то, что пережила сама, через что прошла и что признала хорошим. Через две недели в России своим трёхнедельным семинаром будет руководить учитель по имени Вадегит. Он англичанин, но много лет прожил в Индии, где освоил различные духовные практики и разработал свои, специально предназначенные для западных умов. Это международное мероприятие, на него приедут люди со всего света; рабочим языком будет английский, но ты ведь его знаешь, не так ли?

– Да, понимаю и могу говорить.

– Ну, так вот! Если действительно хочешь то, о чём мне говорил, тебе это мероприятие может пригодиться. Но действовать тебе надо быстро, так как требуется виза. Конечно, наверняка, и отпуск надо взять…

Я настолько был уверен, что туда отправлюсь, что даже не спросила у Джини, сколько стоит участие в этом мероприятии. Это не было важно для меня.

Получить российскую визу не составляло трудностей. Проблема была в получении отпуска. На дворе стояла первая половина августа. На моём столе, помимо того проекта, с которым я работал, лежали еще пять крупных инвестиционных проектов. В течение двух недель рассмотреть их, дополнить, если необходимо, и подготовить к презентации было нереально. Я не представлял, как меня в нужное мне время могли бы отпустить на три недели. Я сделал единственное, что мог сделать в такой ситуации – записался к боссу на собеседование сразу после заседания, где будет рассмотрен актуальный проект.

Заседание началось обычно. Клиент – потенциальный инвестор – произнёс несколько вежливых фраз о сотрудничестве с нашей фирмой, о том, что уверен в надежности оценки проекта, что имеется очень хорошая статистика относительно устойчивости реализованных проектов, которые мы оценили как реализуемые. Босс, в свою очередь, ответил подобным образом, сказав, что для нашей фирмы предоставление клиенту самого компетентного заключения является честью. Так было всякий раз. Трудно было сказать, сколько в этой фразеологии было правды, а сколько лицемерия, однако в этой среде существовали определённые ритуалы под общим названием «так принято».

Потом наступила моя очередь выступить с презентацией анализа проекта.

Помню, с каким энтузиазмом я это делал в первый год работы. Помню, что этот энтузиазм со временем убывал, пока не превратился в обычную рутину. Ответа на вопрос, почему так случилось, у меня не было. Вроде бы я был руководящим человеком в подготовке соответствующих анализов, однако достаточно часто ловил себя на мысли, что роль проделанной мною работы намного ничтожнее того, какой, по идее, она должна была быть. И здесь речь вовсе не шла о недооценке меня, нет! Мне платили адекватную зарплату. Но часто мне казалось, что решения – особенно отрицательные – были известны уже до проведенных мною анализов, в результате чего мне велели оценку проекта перерабатывать до тех пор, пока числа не становились «подтверждением» бесперспективностью проекта. Это было странно. И в то же время непонятно.

Презентацию проекта я провел безупречно, как всегда. На возникшие у клиента вопросы я ответил весьма убедительно.

И тогда в дискуссию вступил мой босс со своим традиционным желанием включить в анализ дополнительные условия, которые, как я знал по опыту, ведут к тому, чтобы этот достаточно перспективный проект был признан инвестиционно ненадежным.

– На первый взгляд хорошо, – начал босс. – Однако, возможно, нужно моделировать ситуацию несколько шире, включив в сценарий развития вероятные изменения. Думаю, стоило бы изучить, что произойдет с прогнозом денежного потока, если зарплаты работающих начнут расти не на прогнозируемые пять процентов, а на восемь процентов в третьем проектном году.

Да, хорошая мысль! – согласился клиент. – Тогда анализ стал бы более надёжным.

Я улыбнулся. Такой поворот я предвидел.

– В свой развернутый анализ я включил сценарий, при котором зарплаты увеличиваются на восемь процентов во втором году проекта, – сказав это, я вывел на экран не включённые в оценку таблицы, которые босс не видел, а я ранее не показывал, после чего продолжил. – Конечно, это продлевает время выплаты инвестиций, но несущественно. Так как проект достаточно рентабельный, речь идет о полутора годах, не более.