При этих словах Осборн вскинул голову.

– А что мне делать? – огрызнулся он. – Упрашивать вас остаться?

– Нет. Мне достаточно вашего разрешения. Не обязательно даже в письменном виде. Просто подтвердите, что одобряете продолжение работ.

– Послушайте, что я вам скажу. Если говорить об интересах округа Лос-Анджелес и штата Калифорния, то дома Клюга вообще не существует. Здесь нет участка. Он не зафиксирован в документах. С точки зрения закона, этого места просто нет. И если кто-то вправе дать вам разрешение на работу с материалами Клюга, так это именно я, а я по-прежнему считаю, что здесь было совершено убийство. Так что продолжайте работать.

– Не очень-то надежная защита, – задумчиво сказала Лиза.

– А чего бы вы хотели? Ладно, что еще вам удалось обнаружить?

Лиза повернулась к клавиатуре и принялась печатать. Вскоре заработал принтер. Сложив распечатку, Осборн собрался было уходить, но не удержался и уже в дверях остановился, чтобы дать последние указания.

– Если обнаружите какую-то информацию, доказывающую, что это было не самоубийство, дайте мне знать.

– О'кей. Это было не самоубийство.

Осборн поначалу не понял.

– Мне нужны доказательства.

– У меня они есть, только вам они, скорее всего, не подойдут. Эту глупую предсмертную записку писал не Клюг.

– Откуда вы знаете?

– Я поняла это в первый же день, как только дала машине команду распечатать программу, а потом сравнила ее стиль со стилем Клюга. Это не его программа. Она выполнена предельно компактно. Ни одной лишней строчки. Клюг выбрал себе такой псевдоним неспроста. Вы знаете, что означает «Клюг»?

– Умный, – вставил я.

– Буквально – да. Но это еще и… нечто чрезмерно сложное. Нечто такое, что работает исправно, но по непонятным причинам… У нас говорят – «клюговать» ошибки в программе…

– И что?

– Программы Клюга выглядят просто жутко. Там полно соплей, которые он не удосужился подчистить. Но он был гением, и его программы работают безукоризненно, хотя вас и не покидает недоумение, как же это они все-таки работают. Служебные программы у него так написаны, что у меня мурашки по спине бегали, когда я с ними разбиралась. Жуть! Но по-настоящему хорошее программирование такая редкость, что его недоделки выглядят лучше, чем та гладкая чепуха, которую пишут середнячки.

Подозреваю, что Осборн понял из сказанного примерно столько же, сколько и я.

– Короче, ваше мнение основано на оценке стиля программирования?

– Да. К сожалению, пройдет еще лет десять, если не больше, прежде чем суд будет принимать такие вещи всерьез, как, скажем, анализ почерка или дактилоскопию. Но если вы понимаете что-нибудь в программировании, вам достаточно одного взгляда. Предсмертную записку написал кто-то другой, и вот этот кто-то, кстати, чертовски силен. Записка вызывала завещание как подпрограмму, и вот его то, без сомнения, написал Клюг. Он там, можно сказать, всюду оставил свои отпечатки. Последние пять лет он шпионил за соседями ради удовольствия, влезал в военные информационные банки, школьные записи, налоговые файлы и банковские счета. А каждый телефон в радиусе трех кварталов он превратил в подслушивающее устройство. Чудовищное любопытство…

– Он упоминал где-нибудь, зачем он это делал? – спросил Осборн.

– Думаю, он просто рехнулся. Возможно, он был психологически неуравновешен и склонен к самоубийству – все эти капсулы с наркотиками здоровья ему, конечно, не прибавляли. Он готовился к смерти, и Виктор оказался единственным, кого он счел достойным наследства. Если бы не эта записка, я бы поверила, что Клюг покончил с собой. Но он ее не писал. В этом я готова поклясться.

В конце концов мы избавились от Осборна и я отправился домой заниматься обедом. Когда все было готово, пришла Лиза и снова с огромным аппетитом накинулась на еду.

Потом я сделал лимонад и мы устроились в моем маленьком патио, наблюдая, как сгущается вокруг нас вечер.

Проснулся я посреди ночи, весь в поту. Сел в постели, обдумывая события прошедшего дня. Выводы мне совсем не понравились. Поэтому я надел халат, шлепанцы и отправился к дому Клюга.

Входная дверь снова оказалась открытой настежь, но все равно я постучал. Лиза выглянула из гостиной.

– Виктор? Что-нибудь случилось?

– Не уверен, – сказал я. – Можно войти?

Она кивнула, и я прошел за ней в комнату. У консоли стояла открытая банка пепси. Лиза уселась на свою скамеечку, я заметил, что глаза у нее покраснели.

– Что случилось? – спросила она еще раз и зевнула.

– Тебе, наверное, надо поспать, – сказал я.

Она пожала плечами и кивнула.

– Да-а. Я никак не попаду в фазу, и сейчас у меня дневной настрой. Хотя я привыкла работать в любое время и подолгу… Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы сказать мне об этом?

– Нет. Ты уверена, что Клюга убили?

– Предсмертную записку писал не он. Следовательно, остается убийство.

– Я долго думал, за что его могли убить. Он никогда не выходил из дома, так что, видимо, его убили за то, что он сделал что-то такое здесь, со своими компьютерами. А теперь ты… Честно говоря, я не знаю, что именно ты делаешь, но, похоже, ты влезаешь в те же самые дела. Что если эти люди вернутся?