Она вскинула брови.

– Какие люди?

Я растерялся. Опасения мои оформились недостаточно четко и выглядели, наверное, не очень-то убедительно.

– Не знаю… Ты говорила… какие-то организации…

– Значит, ты заметил, как отреагировал на это Осборн? Он решил, что Клюг наткнулся на какую-нибудь тайную операцию, или что люди из ЦРУ убили его, когда он узнал о чем-то секретном, или…

– Не знаю, Лиза. Но я испугался. Вдруг то же самое случится с тобой?

Она неожиданно улыбнулась.

– Спасибо, Виктор. Я не хотела признаваться при Осборне, но меня это тоже беспокоит.

– И что ты собираешься делать?

– Остаться и продолжать работу. Я пыталась придумать, как бы себя обезопасить, но в конце концов решила, что тут ничего не сделаешь.

– Но хоть что-то можно предпринять…

– У меня есть пистолет, если ты это имеешь в виду. Но подумай сам. Клюга убрали среди белого дня. Никто не видел, чтобы кто-то входил в дом. И я спросила себя: кто способен прийти днем, застрелить Клюга, запрограммировать предсмертную записку и уйти, не оставив никаких следов?

– Кто-то очень опытный и хитрый.

– Вот именно. Настолько опытный и хитрый, что едва ли у меня будет шанс помешать ему, если он решит разделаться со мной.

И ее слова, и ее равнодушие к собственной судьбе меня просто потрясли. Но все же она признала, что беспокоится.

– Тогда нужно прекратить все это. Уехать отсюда.

– Ну уж нет. Я не позволю, чтобы меня гоняли туда-сюда, – ответила она, и я уловил в ее голосе жесткую нотку.

Я подумал о том, что мог бы сказать еще кое-что, но не стал.

– По крайней мере… запирай входную дверь, ладно?

Она рассмеялась и поцеловала меня в щеку.

– Обещаю. И я очень благодарна тебе за заботу. Очень.

Я подождал, пока она закроет за мной дверь, и, услышав как щелкнул замок, побрел через освещенный луной двор к своему дому. На полпути я остановился, сообразив, что мог бы предложить ей переночевать в моей второй спальне. Или остаться с ней в доме Клюга.

Но потом решил не делать этого из боязни, что она неправильно меня поймет.

Только оказавшись в постели, я понял с огорчением и некоторым презрением к самому себе, что у нее были все основания понять меня неправильно.

И это при том, что я ровно в два раза старше ее.

Утро я провел на огороде, планируя меню на вечер. Мне всегда нравилось готовить, но ужины с Лизой стали для меня самым радостным событием дня. Более того, я уже считал их обязательными. Поэтому, когда около полудня я выглянул на улицу и увидел, что ее машины нет на месте, мне стало не по себе.

Я торопливо пошел к дому Клюга. Дверь была открыта настежь. Осмотрев дом, я ничего особенного не обнаружил, только в спальне на полу были аккуратно разложены стопки ее одежды. Все еще дрожа, я постучал в дом Ланьеров. Открыла Бетти и сразу заметила, что я чем-то встревожен.

– Та девушка в доме Клюга… – сказал я. – Что-то произошло. Может быть, нам позвонить в полицию?

– А что случилось? – спросила Бетти, глядя поверх моего плеча. – Похоже, она еще не вернулась.

– Что ты имеешь в виду?

– Я видела, как она уехала с час назад. Машина у нее что надо!

Чувствуя себя полным идиотом, я попытался сделать вид, будто ничего особенного не произошло, однако успел заметить, каким взглядом посмотрела на меня Бетти. Словно ей хотелось погладить меня по голове или что-то вроде того. Я почувствовал, что начинаю злиться.

Лиза оставила одежду, значит, она должна вернуться. Продолжая уверять себя, что это действительно так, я забрался в ванну с обжигающе горячей водой.

Услышав стук, я открыл дверь и увидел Лизу. С пакетами в обеих руках и с обычной ослепительной улыбкой на лице.

– Я собиралась сделать это еще вчера, но забыла и вспомнила, только когда ты пришел. Мне так хотелось сделать тебе сюрприз, что я съездила и купила кое-что, чего нет у тебя ни в саду, ни на кухне…

Она продолжала говорить, пока мы выгружали из пакетов съестное. Я молчал. На Лизе была новая майка, надпись на которой гласила: V + L–I. Я нарочно не стал спрашивать, что это означает.

– Ты любишь вьетнамскую кухню?

Я взглянул на нее, и только теперь до меня дошло, что она очень взволнована.