— Кирилл… — нетерпеливо выдохнула я.

Снегирёв же, ни слова не говоря, вышел из спальни. Не было его несколько секунд, показавшихся мне отчего-то неимоверно долгими.

Заламывая пальцы, я не сводила глаз с двери. Чувство, что должно случиться что-то очень важное, не отпускало меня, внутри все замерло от волнения.

Вернулся он, сжимая в руке документы. Положил на пеленальный столик сбоку от меня и, наконец, не отрывая от меня взгляда, сипло выговорил:

— Сашка мой сын.

У меня перехватило дыхание. Сердце в груди заколотилось птицей. Чувства нахлынули так сильно, что я ощутила подступающие к глазам слезы.

— Серьезно? — едва сдерживаясь, спросила, понимая, как глупо это звучит. В жизни бы он не стал шутить такими вещами. Конечно, он мог назвать его своим сыном потому что… потому что принял, как и Ясю. Но я знала — это другое.

— На девяносто девять процентов, — криво усмехнулся Кир, и я, счастливая каким-то совершенно ненормальным, абсолютным счастьем, тут же прильнула к нему вместе с продолжающей реветь Яськой. Боже, дочка, у тебя только что появился братик, а ты ревешь!

Я засмеялась сквозь слезы.

— Кир, — не в силах сказать ничего вразумительного, просто прижималась к нему. Смотрела снизу вверх и понимала — это один из тех моментов, которые я запомню на всю жизнь. Которые буду чувствовать так же светло и глубоко даже спустя годы.

— Чувствую себя полнейшим идиотом, — признался Кирилл с мрачной кривоватой усмешкой, обнимая нас. Шумно выдохнул. — Мой сын… Я от своего сына хотел отказаться.

— Забудь об этом, — шепнула. Покачала головой. — Это было и прошло. Ты бы не отказался… — опустила ладонь на его грудь. — Потому что вот здесь у тебя тепло. Ты бы не смог.

Он накрыл мою ладонь своей и крепко сжал.

— Я могу иметь детей, Кать, — услышала я его тихий голос. — Те анализы… Просто какой-то сбой. Проклятая ошибка. Ошибка, понимаешь?! — сдавленно выдавил он. — А я… я едва не отправил собственного сына в Дом малютки. Вместо того, чтобы все перепроверить, я…

Он как будто не слышал слов, что я ему сказала. По взгляду его понимала — на самом деле не слышал. Ушёл в собственные мысли, принялся грызть самого себя.

— Знала бы ты, Кать, как мне погано, стоит подумать об этом. Я ведь действительно едва от него не отказался, понимаешь?

Я отстранилась, снова подняла взгляд к его лицу и, улыбаясь, мотнула головой.

— Нет.

Удерживая Яську, вывела на его груди пальцем контуры сердца. На том месте, где билось его — не просто теплое. Горячее, огненное. Сердце, любви в котором было столько, что я знала — её хватит на нас всех.

— Ты бы никогда так не поступил, — проговорила негромко, медленно и твёрдо.

— Поступил бы. Поступил, если бы не ты. Я вообще не представляю, что делал бы, если б не…

Кирилл не договорил. Посмотрел на ревущую Яську, которую я тщетно пыталась успокоить, покачивая и поглаживая по плечикам, по спинке.

Покачал головой:

— Покорми её, — так же, как и я, погладил по спинке.

Наши пальцы соприкоснулись, переплелись, и Яська, как будто что-то почувствовав, недовольно всхлипнув, на несколько секунд затихла. Правда после разразилась новыми возмущениями.

— Да, иначе она съест нас, — засмеялась я.

Убрала руку и, подойдя к постели, уселась. Пощекотала ножку дочери, причмокнула и показала ей язык, пытаясь хоть немного отвлечь.

— Съешь маму с папой, да? — пощекотала опять. — Мама с папой невкусные. Лучше мама тебя сама покормит. Да? — и, глянув на Кирилла, не удержалась: — Да, папа?

— Да, мама, — отозвался он. Теперь его усмешка уже не была мрачной, взгляд потеплел. — А я пока приготовлю нам кофе.

Я благодарно кивнула. Кофе нам в самом деле не повредит.

Смотрела на Яську, жадно припавшую к груди, гладила по головке и улыбалась, думая о том, как все бывает. Как может перевернуться в одночасье налаженная, спланированная до мелочей жизнь. Пройдет совсем немного времени, и этот маленький комочек счастья начнет ползать, затем бегать, а потом и болтать без умолку. Но делать это она будет не одна. С ней будет брат. Я постараюсь стать для сына Кати настоящей мамой. Любить его так же сильно, как и Яську. Так же сильно, как Яську любит и Кирилл. Чужих детей ведь не бывает. И мы с ним в этом оба убедились.

— Что, солнышко, наелась? — поцеловала я Ясю, когда та, причмокнув, довольно заагукала. Взяла салфетку, вытерла личико. Она смотрела на меня голубыми-голубыми глазами. — Ты будешь нашей красавицей. Вот увидишь, кроха. Совсем скоро.

Появилась на кухне я спустя полчаса. Кирилл стоял ко мне спиной и смотрел в окно, оперевшись о подоконник руками. Я улыбнулась. Любимая поза… Тихонько подошла и обняла. Ладошки мои заскользили по его груди. Ткнулась носом ему между лопаток и, выдохнув, сказала: