Когда я провожу своей карточкой, чтобы войти, я нахожу здесь только нескольких людей. Две из семи женщины.

Я смотрю на большое пространство, мои брови поднимаются от того, как хорошо все обустроено. Я знала, что курорт База здоровский, но спортзал? Лучше, чем тот, за который я платила в Нью-Йорке. Он стильный, но сложный, с высокотехнологичным оборудованием. Я не ожидала увидеть здесь столько оборудования, но не удивляюсь. Баз не производит на меня впечатления человека, который когда-либо делает что-то наполовину.

Плоские экраны вдоль верхних стен показывают что-то свое: новости, утреннее ток-шоу, программу HBO и т.д.

Я прочищаю пересохшее горло, заставляя ноги двигаться, понимая, что застыла на пороге, вытаращив глаза. Придерживаясь своей обычной рутины, я направляюсь к беговой дорожке для легкой пробежки, а затем иду к лестничному степперу. Я почти сжимаю кулак, понимая, что есть тренажёр для Пилатеса, который сделает мою следующую тренировку намного проще.

Пока я перехожу с беговой дорожки на степпер, обитатели спортзала медленно начинают просачиваться наружу, оставляя меня наедине с самой собой. Я отдыхаю между подходами, смотря, не придет ли кто-нибудь интересный, кого я могла бы расспросить и получить представление о курорте и персонале, но никого нет.

Оттягивая утяжеленные тросы назад, я делаю глубокий вдох и вдыхаю, толкаю ноги вперёд. Я повторяю процесс. Жжение в моих ногах, руках и прессе настолько безумное, что я почти не замечаю изменения в воздухе.

Почти.

Даже с опущенной головой и зажмуренными глазами, повторяя еще один подход, я чувствую его приход. Мои руки и ноги продолжают сгибаться плавными движениями, ноги отталкиваются от основания, а руки работают с канатными весами. Несмотря на все это, мое тело — каждый сантиметр обнаженной кожи в спортивном лифчике и штанах для йоги — покалывает от осознания. Я больше не одна. Это совершенно очевидно.

Когда я заканчиваю свой последний подход, я задыхаюсь и очень вспотела. Вместо того чтобы остановиться и покончить с этим, как обычно, я отталкиваюсь от тренажера и, не глядя на источник своего гнева, а теперь и дискомфорта, поворачиваюсь к нему спиной и направляюсь к весам. Я выбираю что-нибудь легкое, потому что все, что весит больше трех килограмм, будет опасным в присутствии этого человека. После того, как все закончилось прошлой ночью, одно неверное слово от него, и я не могу обещать, что не кину этот вес в его голову и не убью его. Так что да, лучше всего придерживаться более легких весов.

Работая руками, я сосредотачиваюсь на ожоге в трицепсах, не желая показывать, что знаю, что он здесь. Мне нужен контроль, который он мне даст. Мне нужен контроль в этой ситуации. И почему-то, отрицая его присутствие, я чувствую себя большой. Это заставляет меня чувствовать, что я получила всю власть и держу карты, между нами.

Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на Мэдисон, помня, что именно из-за нее я здесь и делаю все, что делаю. Это чертовски облегчает концентрацию. Ребята не имеют надо мной никакой власти, если я им не позволю. И я не позволю.

Когда мои руки начинают гореть, и я уверена, что не смогу поднять еще один раз из страха, что он упадет, и я осторожно ставлю их на место. Осознание его близости начинает побеждать в битве с моим вниманием.

Карты у меня. Запомни это.

Я ожидала, что он будет ближе ко входу, скорее всего, прислонится к чему-то с тем холодным, отстраненным выражением лица, которое он всегда надевает, но, к моему большому удивлению, он этого не делает. Вместо этого он сидит на скамье для пресса, одетый в сшитый на заказ костюм, лениво скрестив лодыжку на колене. Видение повседневного. Единственное, что я поняла правильно, это выражение его лица.

Отчуждённое. Холодное. Нетронутое.

Он выглядит так, словно предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте, чем сидеть здесь и наблюдать за мной. Мне приходится прикусить язык, чтобы не спросить, почему он здесь, если ему так скучно от моего присутствия. Его лицо — точеное и серьезное, с правильным количеством щетины — делает почти невозможным отвести от него взгляд.

Вместо того чтобы уклониться, как я хочу, и избежать того, что произойдет дальше, я отказываюсь делать это. Я кусаю пулю.

Вытирая лоб тыльной стороной ладони, избавляясь от лишнего пота, я тянусь к рюкзаку, вытаскиваю почти пустую бутылку с водой и делаю большой глоток.

— Не заметила тебя, — замечаю я, делая еще один большой глоток почти осушая содержимое.

— Кстати, хорошая спортивная одежда.

Опершись локтем о ножную перекладину скамьи, он впивается большим и указательным пальцами, и в уголках его губ играет намек на ухмылку, словно он находит меня забавной. Акт сам по себе сексуален. Он сексуальный.