А по нему-то дорог не проложено — он валом высоким обнесен. Но главное, народ там живет — очень недружелюбный! И сказывают, что через вал тот перебираться опасно, да и мимо сего леса плыть, тоже. А обитают в нем испокон веков, со времен гибели драконов, страшные народы: рогатые сатиры со своими дриадами, хвостатые тритоны с русалками, кентавры с лошадиными телами и тролли лохматые.

И еще каким-то боком эльфы туда затесалися. Войны что ли какие-то в древние времена случились… и пришли они в Лес, да остались там. И хотя говорят, что были они из светлых, но помешавшись с местными облик свой природный, Многоликим даденный, утеряли. И теперь они не беловолосые, а с зелеными космами ходят.

Вик сидел и ел вишни вместе с эльфенком, в дальний горизонт вглядывался и народные поверья да присказки о Дриадовом Лесе вспоминал. Неужели уже завтра он этот знаменитый Лес увидит?! Может и русалка где промелькнет…

Но не успел он о том подумать, промечтать, как со стороны плывущих впереди кораблей послышался грохот. Он все приближался и приближался, и вот уже их команда забегала, засуетилась и стали мужички и парнишки… поднимать щиты, обитые бронзовыми пластинами, что до этого за бортом висели, и крепить их поверх него, наклоняя слегка внутрь. Вот и стало понятно, откуда грохот тот, раскатами прокатившейся по реке, ничего необычного и страшного в нем нет — просто на впередиидущих биремах щиты те, раньше поднимать начали.

А когда с той работой команда управилась, стало понятно, что они загородку от Леса ставили — щиты те, были локтя четыре в высоту, и теперь даже такого здоровяка, как их Тай, они с головой укрывали.

«— Мда, вот и посмотрел на Дриадов Лес…» — расстроено подумал Вик, пялясь в дощатую загородку. А дин Волч еще и полешков в огонь подкинул, в смысле разочарований добавил:

— Самый нос открыт остается, на него господа не ходить! — грозно велел он, нарисовавшись около них. — Тебя, молодой человек, особо предупреждаю! — свел он брови сурово, вперив взгляд в эльфенка. Тот от неожиданности и страха косточку проглотил, да поперхнулся. Вик не задумываясь, полез через «стол» по спине того стучать:

«— Да-а, с кем-то может, можно было бы и поспорить, но только не с нашим капитаном…»

А утром, когда из палатки вышли, вообще запертыми в глухой трубе букашами себя почувствовали. Левый берег вознесся уже казалось под самые облака, громоздясь отвесной стеной. А справа над щитами нависали кроны гигантских деревьев — таких, говорят, нигде больше и не растет. И то, что река в этих местах широка и мощна была… по ощущеньям-то… как бы и не считается. А знание того, что так и придется плыть, чувствуя себя тараканами в бумажном хлипком кораблике, угнетало и раздражало.

Правда, дин Волч сказал, что они теперь в основном под парусом идти будут — дескать, древней магией здесь так обусловлено, что ветер всегда в обе стороны дует: вверх по течению вдоль Леса, а вниз — под крутым обрывом. И то хлеб! Хоть не придется страдать от стоячей влажной духоты, что «убивала» их в последние дни — паруса-то вон, как надуваются.

Проснулся Ли от грохота и легкой тряски опускаемых надстроек фальшборта — от удара обитых медью щитов о деревянный бок биремы, глухой дрожью прокатившейся по всему кораблю.

В рассветном мареве он окинул взглядом палатку и понял, что находится в ней один. Кутаясь в покрывало, он отдернул полог и вывалился на палубу, с ходу угодив в густой липкий туман, в котором у правого борта неясными силуэтами виднелись потерянные друзья.

Где-то послышался еще один дробный удар, глухо увязший все в том же тумане. Парень посмотрел в ту сторону и далеко впереди заметил маячивший призрачным светом огонек другой биремы. К бортам их корабля тоже были прикручены факелы, тусклыми размытыми пятнами обозначавшие его размеры.

— Сами вышли, а меня не позвали! — обиженно выдал Ли старшим друзьям.

— А че тебя звать-то? Ты че видишь? Я — нет… — пророкотал Тай, обводя глазами молочную завесу, наглухо отгородившую их от всего остального мира.

Бирема и та, казалось, зависла в неподвижности в этом неопределенном облачном пространстве. Ли перегнулся через борт, разглядывая весла. Те, с каким-то утробным «у-упль-ль-ль» вырвались из воды, как будто она тоже была густой и вязкой, подобно окружающему их кашеобразному месиву, и неспешно поднялись. А потом так же медленно-медленно, пропадая с глаз, опустились, с тем же жутковатым звуком входя в невидимую от перил воду.

Частота гребков при такой-то скорости составляла, наверное, не меньше сотни ударов сердца между ними! И это притом, что работало, дай Светлый — только каждое третье весло, а парус был спущен.

— Дин Волч, а че мы так медленно идем? — спросил Ли у капитана, как только заметил в густой мути, что тот стоит рядом с ними.

— А в тумане быстрее нельзя, парень. Вот ткнемся носом в зад впередиидущему, что тогда? То-то! — степенно ответил уважаемый дин.

Он вообще был мужик с большим чувством собственного достоинства и строгим нравом, как успел приметить за время совместного плавания юный эльф. Даром, что командовал простой речной биремой, подвизающейся разовым фрахтом на перевоз скотины.