Бран надеялся, что она не собиралась выгнать их. Или рубить им головы. Айслинг затеяла опасную игру, хотя он сам собирался поступить схоже.

Фейри любили истории. Им нравилось рассказывать их снова и снова, пока слова не сплетались в нечто новое. Ее история была странной.

Он шагнул вперед.

— Я предложу свою историю. Как Неблагой принц оказался привязан к простой ведьме.

— Это неинтересно. Такое случалось тысячу раз, и я знаю каждую историю на языке оригинала, — герцогиня отмахнулась, и пара пошла прочь.

Бран был потрясен. Как она могла так легко отказать? Как еще ему привлечь ее внимание? Она просто прогнала их?

— Постойте, — зазвенел сильный голос Айслинг.

Герцогиня замерла, но не обернулась.

— Я предлагаю свою историю.

— Какую часть?

— Всю. Слово в слово, взамен на то, чтобы мы остались в твоем замке на несколько ночей, и что ты будешь хранить мою историю в тайне.

— Что хорошего знать историю, которую никто больше не может услышать? — фыркнула герцогиня.

— Потому что тогда только ты будешь ее знать, кроме меня.

И Бран знал, что Айслинг так поймала герцогиню в паутину. Фейри любили хорошую историю. Но хранить нечто важное, быть единственным, кто знал это?

Такое искушение никто из них не мог побороть.

Герцогиня чуть обернулась, темная ткань завитком собралась вокруг ее ног.

— Мое внимание у тебя, ведьма. Я принимаю твое предложение, — она указала на Брана. — И твое. Начнем с тебя, Неблагой принц. Иди с нами.

Зловеще.

Бран шагнул вперед, провел по пути ладонью по руке Айслинг, надеясь, что приободрил ее. Герцогиня обещала безопасность, и ее слово в этом замке было законом.

Он надеялся, что Айслинг не натворит глупостей, но это было глупым желанием.

7

ГЕРЦОГИНЯ СУМРАКА

Бран прошел за герцогом и герцогиней к их покоям. Коридоры и тусклый свет были такими же, как он помнил. Было странно, как мало изменилось в замке за столько лет.

Когда она впервые притащила его сюда, он был юношей, обвиняющим других в его бедах. Он был юн для фейри, но Брану нравилось думать, что с тех пор он вырос.

Теперь он шел по коридорам с новыми глазами. Резьба украшала древний камень, каждое потрясающее творение было знаком, что кто-то хотел оставить след на этом месте. Хотя герцогиня и ее народ были странными, они любили друг друга.

Герцог прижал ладонь к талии герцогини, он направлял ее по пути. Он носил ладонь в себе так, как герцогиня описывала Айслинг. Герцог не сводил взгляда с жены.

— Маска? — спросил Бран, шагая за ними. — Это что-то новое.

— Да.

— В прошлый раз у тебя было шесть пар рук.

— Надоело столько конечностей. Все ждали, что я буду делать в шесть раз больше работы.

— Звучит логично.

Герцог фыркнул.

— Мне это не нравилось.

Они замерли перед красной дверью, отпечатки ладоней украшали края, где сотни маленьких гоблинов открывали ее для герцога и герцогини. Бран замер, давая им первыми войти в их покои. Он не удивился бы, если бы они спрятали убийцу, чтобы посмотреть на реакцию Брана.

Внутри огонь трещал в позолоченном камине. Потертая мягкая мебель ждала их в комнате с золотыми украшениями и красными обоями. Комната подходила королевичам, и Бран не ожидал увидеть такое в доме герцогини. Ей нравилось все умирающее.

— Странная у тебя комната, — отметил он. — Я думал, тебе не нравились яркие цвета.

Герцогиня указала ему присесть.

— Мы все меняемся, Неблагой. Даже ты.

Тут она его поймала. Он не мог сказать, что ее замок изменился, не признавшись, что был другим, когда ходил по этим коридорам годы назад. Жаль, потому что ему нравилось критиковать Герцогиню сумрака.

Качая головой, он опустился на широкое кресло и вытянул руку на спинке.

— История за безопасную ночь, таким был уговор?

Они сели напротив него, герцог не убирал от нее руку. Герцогиня улыбнулась и спросила:

— Чаю?

— Там может оказаться яд.

— Глупый. Я не собираюсь отравлять тебя перед историей, — она склонилась и зацепила пальцем ручку чайника на столике перед ними. — Я отравлю тебя после этого.

— Тогда наливай.

Пока она играла хозяйку, герцог смотрел на него в прорези маски. Бран узнал взгляд. Его оценивали, медленно лишали щитов. Он сожалел мужчине, забывшему, как хорошо Бран умел скрывать эмоции и тайны.