Тени плясали по тонкому, но сильному телу. Лунный свет гладил его грудь и мышцы живота. Огонь за ним придавал ему позолоту, делал волосы с медным отливом.

Он был прекрасен. Мужчина с крыльями ворона, силой льва и глазами бога.

Его ребра раздвинулись, мышцы были напряжены, он смотрел на нее. Он разглядывал ее тело, и она ощущала путь его взгляда как прикосновение.

Двигалась только ладонь Брана, он нежно погладил ее плечо, изгиб талии, силуэт бедра. Он выдохнул и покачал головой.

Айслинг не спрашивала, что он думал, она знала. Он потянулся вперед, снял с себя остатки ткани и прижался кожей к коже. Она охнула, когда он стал водить пальцами туда-сюда по ней.

Он прижался губами к ее ключице. Он играл зубами и языком с ее грудями, добрался до ее пупка. Он задел зубами кожу на ее бедре, лизнул колено.

Он снова и снова раскрывал новые загадки ее тела. Он оставлял свой след на ней, и она могла думать, ощущать, знать…

Только его.

Ее мир начинался и заканчивался странным невозможным мужчиной. Не важно, что, когда он склонился и прижался к ней, ее сотрясла боль.

Перья давили на ее щеку, точно оставляли следы. Он отодвинулся, сел на свои пятки, притянул ее на свои колени. Он будто дал ей крылья.

Она вдыхала его выдохи, его запах и вкус опьяняли. Он нежно провел пальцами по ее спине, играл на позвонках как на арфе. Он извлекал из нее музыку, и она уже была уверена, что была богиней, как он и говорил.

Она откинула голову, он прижался губами к ее горлу.

— Со мной, — прошептал хрипло он. — Вместе, как должно быть с самого начала.

Все в ней собралось и разбилось. Она стала звездной пылью. Он притянул ее к своей груди, словно собирал все кусочки. Он подрагивал, тихий и сытый, как она.

Айслинг затерялась в невесомости, которую он создал. Она прижалась к нему, к его биению сердца, он поцеловал ее в макушку.

Ее сердце трепетало как раненая птица. Она вдруг была не собой, а его частью. Он существовал где-то внизу ее ребер, теплое и нежное напоминание, что хотя бы в одну ночь своей жизни она была сокровищем.

— Останься, — прошептала она в его грудь, — хотя бы на ночь.

Он притянул ее на подушки, опустил ее голову на свое сердце.

— Спи, ведьмочка. Я отгоню кошмары.

И она погрузилась в глубокий сон.

9

СМЕРТЬ ГЕРЦОГИНИ

Айслинг потянулась, мышцы затекли, даже те, о которых она не знала. Она не могла понять, который был час, солнце не добиралось до забытого места, но ей было уютно и тепло. Она прижала подушку к груди, вздохнув.

Когда она в последний раз спала на чем-то, похожем на кровать? И точно не на такой мягкой.

Она сонно фыркнула, повернулась на бок и открыла глаза.

Они расширились от шока. Он все еще был тут. Бран, воин-ворон, который разбил ее прошлой ночью, все еще лежал на кровати, растянувшись, как божество-фейри.

Айслинг моргнула. Даже во сне он выглядел опасно. Темные ресницы отбрасывали тень на бледную кожу. Одна ладонь лежала раскрытой у его челюсти, другая была на гладкой груди.

Она еще не видела мужчину с гладкой грудью. Мужчины людей были в этом как звери, темные, загорелые на солнце, покрытые волосами, чтобы защититься от стихий. Но этого Неблагого не нужно было защищать. Он одолел бы все, что попыталось бы навредить ему, одним взглядом.

Айслинг скривилась. Она не могла так терять себя. Он был мужчиной, все они были одинаковыми.

Так ведь?

Давление в груди стало невыносимым. Она всегда была одиночкой. Ей не нужен был никто в ее жизни, и никто не хотел связываться с ее ведьмовством. Этот мужчина пробил ее стены, разбил клетку вокруг ее сердца, и теперь она… падала.

Падала так сильно и быстро, что не могла дышать. Она прижала ладонь к своей груди, но это не помогло.

Сглотнув, она осторожно свесила ноги с края горы подушек и подползла к своей одежде. Не к платью, это было бы очевидно. Она нашла одежду, в которой прибыла.

Ткань была в грязи, но была знакомой. Она прижала ткань к лицу, вдохнула запах труда, длинных часов и бесконечных дней. Она не стирала одежду, и запах пути остался на ней. Кому-то запах показался бы вульгарным. Но для Айслинг это был дом.

Она надела потрепанную одежду, тихо пошла по комнате, чтобы не побеспокоить спящего фейри.

— Я и не думала, что такое будет, — пробормотала она. И наверху этого списка был Неблагой принц на шелковых подушках и без одежды.

Ох, этот вид будет выжжен в ее голове до конца ее жизни.