– Зачем тогда ты собираешь Скипетр? И зачем тебе я? Чтобы активировать его? – не став ни в чем переубеждать гира, глухо спросила лира, всё еще находясь под невыносимой тяжестью свалившейся на нее информации.

На лице Шикобы отразились сомнение и задумчивость. Он громко вздохнул и, только после того как пробежался взглядом по наблюдавшим за ними фархам, ответил:

– Скипэтр опасэн для моих фархаров. Я нэ жэлаю повторэния истории. Он нужэн мнэ толъко для того, чтобы люди нэ воспользовались им снова.

– А разве ты сам не думаешь его использовать? Для чего ты собираешь весь Скипетр? Ведь для того, чтобы им не воспользовались люди, достаточно забрать одну часть артефакта. Но фархары ведь нашли практически всё, – балансировала Энира на грани пропасти, опасаясь вывести гира из себя, но не в силах преодолеть свое любопытство.

Шикоба негромко рассмеялся. Он потянулся рукой за спину Светлой, так что она слегка испуганно дернулась, и, обхватив пальцами ее выгоревшие почти до белизны волосы, перекинул их ей на грудь, начав медленно поглаживать по всей белоснежной длине.

– Я очэнь люблю красивые и рэдкие вэщи, Эныра, – гладя и зачаровано рассматривая переливающийся, слегка спутанный, ковер волос, задумчиво произнес Темный. – Мнэ нэ нужэн Скипэтр, как оружие. Он нужэн мнэ, как память. В Шахрондэ, во дворцэ гиров, естъ зал Славы. Там очэнь много самого разного оружия. И я хочу, чтобы эту коллэкцию вэнчал Скипэтр.

Эни вдруг вспомнила слова Мелия, в Вейлире, о том, что Четыре Сына до пугающего повторяют судьбы отцов своих Сил. Айдан был Сыном Темных, потомком их магии. Лира с самого начала их знакомства считала короля Фостэйна слегка ненормальным. Он тоже бесконечно восхищался красотой и редкостью вещей, людей и, в целом, мира. Теперь она понимала, о чем тогда говорил однорукий иллир.

– Только из-за этого ты ждал четыре года? Ради удовольствия видеть великий артефакт в своем зале? – недоумевала Эни. – А как же очищение Эвы?

– Прошло нэ чэтыре года, а сэмь лэт, как мы вышли из своего заточэния. Это такой крошэчный срок для того, кто можэт жить вэчно. Но нэт. Нэ толъко Скипэтр останавливал мэня. Я должэн был найти свою сахжар. Тэбя. Я нэ мог допустить, чтобы ты погыбла. И возвращаясь к твоему вопросу, нэт, ты нужна мнэ нэ для того, чтобы активировать Скипэтр. Мнэ нэзачэм его Сыла. А ты нужна мнэ потому, что этого трэбует моя суть. Суть марлогронта. Твое мэсто подлэ мэня. Отнынэ ты всэгда будэшь рядом со мной.

На миг, Энира представила, каково это – всю оставшуюся жизнь находиться среди этих черных великанов, зная, что они выжгли Материк и забрали столько душ. От такой перспективы она пришла в настоящий ужас, но постаралась этого не показать. Ей так отчаянно захотелось исчезнуть с этого корабля. Сбежать. Спрятаться. Эти чувства были даже сильнее, чем когда лира только осознала, где оказалась. Теперь она четко понимала, что никто ее не сможет спасти. Как никто не смог спасти Селира. Даже Тайхар со всей его Силой. Никто.

Волна тоски и безнадежности начала топить Эниру. Пытаясь сдержать бессмысленные рыдания, которые могли разозлить Шикобу, она отвела взгляд от лучащихся счастьем и довольством черных глаз, посмотрев на океан, сверкающим полотном простирающийся за бортом. В небе пролетел голосистый альбатрос. Птицы? Эни обернулась через плечо, ища землю. И сразу же нашла. Зеленые холмы, словно нефритовые бусы, легли на горизонт. Однако корабль плыл мимо. Только сейчас лира вдруг осознала, что не понимает, сколько прошло времени после ее захвата, и где они находятся. Проследив за взглядом Светлой, Шикоба сам ответил на неозвученные вопросы:

– Это зэмли Шахронда. Но сначала я хочу показатъ тэбе нэчто иное. Хочу, чтобы ты посмотрэла на зэмли своих прэдков. Ты должна увидэть то, во что я хочу прэвратитъ Эву. Для этого тэбе нужно оказаться в Сандрилоне.

Энира даже охнула от восхищения. Сандрилон!? Затерянный город иллиров! Шикобе явно понравилась реакция Светлой, так что он даже рассмеялся.

– Мы будэм там черэз два дня. А сэйчас тэбе надо отдохнуть. Аморфный сон очэнь утомителэн, – вновь схватил Темный лиру за лицо, слегка погладив щеки, словно ему нравилась на ощупь ее кожа (хотя может и нравилась, кто разберет этих фархов?). – Ты провэла в нем две сэдмицы. Сэйчас ты должна поесть и поспать.

Шикоба повернулся к одному из Темных, пощелкал пальцами и что-то приказал на фархарском языке. Без лишних поклонов и подобострастных распинаний, как это обычно принято у людских правителей, фарх покинул палубу.

Стоило напомнить про еду, желудок Эни тут же призывно отозвался, несмотря на то, что из-за всех пережитых треволнений, есть она не сильно-то и хотела. Интересно, что едят фархары?

– Расскажи о своей сэмъе, Эныра, – оторвал гир ее от роящихся в голове мыслей. – Гдэ ты выросла, и кто тэбя воспитывал?