Моя кровь леденеет, когда он поворачивается, и я вижу шрамы на его спине.

— Я, то отключался, то снова приходил в себя, но помню, что старик вышел, чтобы помочь нам, и позвонил в полицию. Следующее, что я помню: нас допрашивает ФБР, а затем мы с мамой попадаем под стражу. Нас задержали, и к тому времени, как меня подлатали, нам запретили связываться с нашей семьёй. Нам рассказали, что мы стали свидетелями самого большого и равнодушного преступления, совершенного местной преступной элитой в этой стране, и что им нужны наши показания, чтобы задержать их. Но ФБР было нужно, чтобы банда поверила в нашу смерть.

— Они инсценировали вашу смерть? — спрашиваю я, пытаясь переварить всё это.

Он кивает и встаёт передо мной на колени.

— Нам пришлось все оставить. Они подстроили, как будто мы попали в аварию, и наши тела были так сильно обожжены, что нас даже нельзя было похоронить. Маме пришлось оставить там обручальное кольцо.

— Боже мой, Вэнс. Что случилось дальше?

— Нас держали в изоляции, пока дело не дошло до суда. Очевидно, прошли годы, но они продолжали охранять нас. Я хотел связаться с тобой, поговорить со своей семьёй, но мы не могли этого сделать. В основном, они держали нас как в плену, потому что этот парень — преступник был важнее, чем наша свобода.

— Как они могли это сделать? Поступать так неправильно. Твоя семья думала, что ты умер. Я думала, что потеряла тебя, — моё сердце разрывается, но он лишь мягко улыбается мне.

— После того, как они рассказали нам, что этот парень сделал, и сколько семей потеряли своих близких, мы с мамой согласились. Мы знали, что этим причинам боль папе, Хантеру и тебе. Но также понимали, что не можем поступить по-другому. Мы осознавали, что, если этот парень снова окажется на улицах города, тысячи семей не смогут иметь то, что было у нас.

Когда я думаю о том, что он отдал ради спасения других, я понимаю, почему он это сделал. Я ненавижу то, что произошло, но, в каком-то смысле, он герой.

— Благодаря нашим свидетельским показаниям пять крупных глав преступного мира навсегда отправились за решётку. Я не пошёл бы на это, если бы мама не согласилась, но мы оба знали, что не сдадимся. Я просто молился, что в один прекрасный день, когда мы снова будем свободны, ты сможешь найти в своем сердце немного любви, чтобы простить меня.

— Вэнс, ты серьёзно? Конечно же, я прощаю тебя. Ты почти отдал свою жизнь, чтобы спасти свою мать и многих других. Самый ужасный ад в моей жизни наступил, когда я потеряла тебя, но сейчас ты здесь.

— Теперь я дома, и никогда не покину тебя, — он протягивает руку, поднимает брюки и достаёт из кармана коробочку. — Старик, который помог нам, не имел ничего общего с тем, что случилось. Его внук вляпался в какое-то дерьмо, и принёс это к его порогу. Хотя в тот день, когда я купил кольцо, для меня всё изменилось, в этом была одна хорошая вещь — каждый день я знал, что принял правильное решение. Это было сложно, но я знал, что снова сделал бы то же самое. И хотя, нам, возможно, пришлось ждать пять лет, чтобы быть вместе, это капля в море по сравнению с тем, что ждёт нас впереди.

Вэнс открывает коробочку, и я задыхаюсь, когда вижу внутри золотое кольцо с огромным овальным бриллиантом, окружённым рубинами и сверкающим так ярко, что слепит глаза. Мой любимый вынимает его и, смотря мне в глаза, надевает на мой палец.

— Ты выйдешь за меня, Холли?

— Да! — кричу я, прежде чем броситься в его объятия.

Он страстно целует меня, и я чувствую, как от удовольствия сводит кончики пальцев. Затем, перекатывает нас на пол и стягивает одеяла, которые отделяют нас друг от друга. Мы снова кожа к коже, в глазах огонь. Его руки везде, когда он скользит, толкаясь внутрь меня.

От его поцелуя у меня вырывается стон, Вэнс шире разводит мои ноги и проникает глубже. Боли нет, только ощущение полной насыщенности. Мысли покинули меня, когда я осознала, что так будет до конца моей жизни, и это почти слишком много, чтобы принять.

Прежде, чем я осознаю, что происходит, Вэнс вытаскивает член из моей киски и опускается между ног, чтобы накрыть её ртом. Я кричу, но он не останавливается, продолжая лизать мой клитор. Я задыхаюсь и зарываюсь пальцами в его волосы, не зная, что мне хочется больше: оттащить его или притянуть ближе. Это отличается от всего того, что я когда-либо чувствовала, и как только подхожу к краю, он возвращается в моё тело и толкается внутрь.

Вэнс целует меня, и я чувствую свою страсть на его губах. Это както слишком интимно и необузданно, но я хочу, чтобы он делал это снова и снова.

Мой разум исчезает, когда его тело сливается с моим, и я превращаюсь в клубок ощущений.

Вэнс целует мою грудь, и я начинаю кричать, когда он всасывает мой сосок в рот. Каждый нерв в моём теле стреляет от готовности, и я цепляюсь за Вэнса, когда приближается мой оргазм.

— Я люблю тебя, — говорит он, когда целует меня в ложбинку груди, а затем впивается в мой сосок.