Он показал мне книгу в твердой обложке.

– «Уплывай прочь», – прочла я надпись на обложке.

– А внутри у нас вот что… – Джеймсон в душе был тем еще артистом. Широким и вместе с тем элегантным жестом он раскрыл томик и протянул его мне. Трагическая история доктора Фауста.

– Фауст, – проговорила я.

– Черт знакомый, – парировал Джеймсон, – или незнакомый.

Возможно, это просто совпадение. Может, мы напрасно углядели смысл там, где его не было, точно те, кто смотрит на облака и пытается предсказать по ним будущее. Но по телу моему все равно заскользил холодок. А сердце тревожно забилось.

В Доме Хоторнов ничего не происходит просто так.

Эта мысль пульсировала в мозгу, пока я открывала книгу. К обложке изнутри был приклеен полупрозрачный красный квадратик.

– Джеймсон, – я подняла глаза, – тут что-то есть.

Возможно, Грэйсон, так и оставшийся внизу, нас подслушивал, но виду не подал. Джеймсон тут же подскочил ко мне. Коснулся красного квадрата. Он был тонкий, вырезанный из какой-то пластиковой пленки, дюйма четыре в длину и ширину.

– Что это такое? – спросила я.

Джеймсон осторожно забрал книгу у меня из рук, осторожно отклеил квадратик и поднял его на свет.

– Фильтр, – пояснил голос снизу. Грэйсон стоял посреди библиотеки и смотрел на нас. – Красная ацетатная пленка. Дедушка очень ее любил, особенно когда речь заходила о проявлении тайных посланий. В книге небось красного текста нет?

Я открыла первую страницу.

– Чернила черные, – сообщила я и продолжила листать. Цвет букв не менялся, но спустя несколько страниц я увидела слово, обведенное карандашом. В жилах тут же забурлил адреналин.

– А ваш дедушка вообще любил делать пометки в книгах? – спросила я.

– Пометки? В первом издании «Фауста»? – усмехнувшись, переспросил Джеймсон. Я понятия не имела, сколько может стоить такая книга и насколько ее ценность уменьшает один маленький карандашный кружочек на странице, – но чутье подсказывало, что мы напали на верный след.

– «Где», – прочла я вслух обведенное слово. Ни один из братьев никак его не прокомментировал, и я продолжила листать книгу. Спустя только полсотни страниц, если не больше, мне попался еще один кружочек. – «Есть», – прочла я и продолжила искать новые слова. Теперь они появлялись чаще, иногда даже по два. «Есть там…»

Джеймсон схватил ручку, лежавшую на ближайшей полке. Бумаги у него при себе не было, так что он начал записывать слова на левой ладони.

– Продолжай.

И я продолжила.

– «И», – зачитала я, добравшись уже почти до самого конца книги. – «Путь», – зачитала я и замедлила темп, перебирая последние страницы. Ничего. Ничего. Ничего. Наконец я оторвала взгляд от текста. – Конец.

Я закрыла книгу. Джеймсон поднял руку и вытянул ее перед собой, а я подошла к нему, чтобы получше разглядеть написанные на ней слова. Я взяла его за запястье и поднесла ладонь поближе к глазам. «Где есть есть там и путь».

Ну и что нам с этим делать?

– Может, поменяем порядок слов? – предложила я. Чаще всего в таких вот словесных загадках требуется именно это.

Джеймсон просиял.

– Где есть… – начал он.

– …там есть и путь, – закончила я.

Уголки губ Джеймсона изогнулись.

– Тут пропущено слово, – заметил он. – Воля! Это еще одна пословица. Где есть воля, там есть и путь, – проговорил он, задумчиво помахивая кусочком пленки. – Если посмотреть сквозь цветной фильтр, то все линии того же цвета становятся невидимыми. Это один из способов шифровать послания. Надо просто написать текст разными цветами. В этой книге чернила черные, значит, ацетат припрятан не для нее, – проговорил он. С каждым мгновением речь его делалась все быстрее, и эта энергичность была заразительна.

– Получается, что в книге содержится указание на то, где применить пленку, – подсказал Грэйсон из эпицентра библиотеки.

Они давно привыкли к дедушкиным играм. Их натаскивали на такие вот головоломки с малых лет. Чего никак не скажешь обо мне, и все же этого короткого обмена репликами оказалось достаточно, чтобы у меня в голове все встало на свои места. Красная пленка нужна была для того, чтобы прочесть скрытое послание, но в книге его нет. При этом книга, как и письмо, содержит подсказку – в нашем случае фразу с пропущенным словом.

Где есть воля, там есть и путь.

– Как вы думаете, – медленно сказала я братьям, снова и снова прокручивая в голове эту загадку, – а какова вероятность того, что где-нибудь лежит копия завещания вашего дедушки – его последней воли, – написанная красными чернилами?

Я спросила Алису о завещании. В глубине души я думала, что она посмотрит на меня как на поехавшую, но стоило мне произнести фразу «красные чернила», как выражение ее лица изменилось. Она сообщила, что может организовать мне просмотр Красного Завещания, но сперва я должна оказать ей одну услугу. А именно встретить у себя в комнате команду из двух стилистов – брата и сестры, – которые притащили ко мне в спальню столько всего, что она стала походить на какой-то модный бутик. Девушка-стилист была миниатюрной и молчаливой.