В конце концов, терять нам больше нечего.

Прости меня, Тру, миленькая, но твоему господину у тебя в голове придется потесниться. Сжав руки в кулаки, направила всю свою силу на стремительно приближающуюся птицу. Никогда еще я так не концентрировалась, никогда не была так сосредоточена. Пусть я и не хальдаг, но ради одного упрямца-хальдага готова свернуть горы. Чего уж говорить о том, чтобы развернуть обратно какую-то там, пусть и гигантскую, пичугу.

Виски прошила боль: острая, яростная, жгучая, и, кажется, точно такая же вонзилась в Стального. Заметила, как де Горт пошатнулся, и усилила напор, сражаясь с тем, за которого готова была стоять до конца.

Как же хорошо, что он ослаблен! Как же я сейчас была этому рада!

Я нападала, атаковала, снова и снова, схлестываясь с сознанием де Горта. До конца даже не понимала, что делаю, но доверилась своему чутью, своей силе. Еще одна атака, еще один ментальный приказ, и Гертруда, мазнув крылом по черепичной крыше, смахнув с нее пушистый покров, резко взмыла в небо, быстро уменьшаясь в размерах.

Вздохнув резко и судорожно, я замерла, стараясь унять бешено колотящееся в груди сердце. Посмотрела на Мэдока, поймала его уже осмысленный, но полный удивления (а еще, кажется, гнева) взгляд и ободряюще ему улыбнулась, как бы говоря: это моя битва. Отступи и дай мне самой за себя постоять.

Он было рванулся ко мне, не знаю, на что надеясь, но я качнула головой, после чего решительно повернулась к Каменному гаду и, копируя его насмешливый тон, громко сказала:

— Ваше величество так и будет смотреть на парящих в небе птиц и плывущие по нему же облака или все-таки начнем то, ради чего здесь все собрались? Если вы не заметили, я умираю от холода, и мне не терпится погреться в очистительном пламени нашей сиятельной богини.

Из толпы раздались редкие смешки, а следом и выкрики:

— Проверку!

— Скорее проверку!

На Рейкерда было жалко смотреть. Сначала он побледнел, потом позеленел, как самая настоящая шварра, после чего на королевских щеках проступил свекольный румянец, и точно такой же заливал щеки Трияны.

Король до последнего удерживал стражников, все ждал, когда Гертруда меня схватит, чтобы тут же отдать приказ наброситься на ненавистного ему хальдага. Но вот птицалев улетела, будто ее и не было. Осталась я, снедаемая желанием скорее испытать удачу.

— Ну?! — выкрикнула нетерпеливо. — Я жду. Здесь все вообще-то ждут. Я права? — обратилась к явно перевозбужденным зрителям.

Меня поддержали, причем единодушно, громкими криками, а вот Каменный супостат и вся его отмороженная рать продолжали молчать.

Значит, придется брать проведение мероприятия в свои нежные девичьи ручки.

— Только у меня есть одно условие. Не знаю, что вы налили в этот тазик и что находится в этих милейших шариках, поэтому требую, чтобы до меня проверку прошел кто-нибудь из вас, достопочтенные лорды.

— Обвиняете нас в обмане, леди Адельвейн?! — выйдя из оцепенения, возмутился один из старших гадов, которые хальдаги.

— Правильно, я леди Адельвейн, и совершенно справедливо, что я вам не доверяю. Желаете попробовать сначала вы, ваше всемогущество?

— Как вам будет угодно, — подбоченился Стальной и уверенно шагнул к тазу с водой.

Плеснул в свою каменно-металлическую рожу несколько капель, после чего, стянув сапоги, прошел босой по земле. Без страха и сомнения погрузил руку в пламя, а в довершение ко всему взял один из шариков и, как карамельку, отправил его в рот.

— Довольны? — поправляя подбитый мехом плащ, поинтересовался мрачно.

— Благодарю, ваше всемогущество. — Я склонила голову и, не сдержавшись, добавила: — Теперь я точно знаю, что вы не нэймесса.

Толпа дружно рассмеялась. На лицах многих теперь читались улыбки. И я тоже заставила себя улыбнуться, после чего, набрав в легкие побольше воздуха, пожелала себе удачи и шагнула к чану. Мэдок было дернулся вперед, ко мне, но, поймав мой предупреждающий взгляд, остановился. Замер, поджал губы, а с ними и кулаки сжал с силой. Не желая больше мучить ни себя, ни его, зачерпнула полную пригоршню воды и, зажмурившись, умылась.

Сердце запнулось, онемели ладони, и я уже настроилась на то, чтобы завопить от боли, но… Никакой боли не почувствовала. Лишь услышала, как изумленно ахнула толпа и, смахнув с лица ледяные капли, спешно разулась. Прошагала по земле к огню, уверенно и уже без страха. Возле глиняной плошки с маслом, над которым извивалось белесое пламя, возникла короткая заминка. Все-таки с огнем, как известно, шутки плохи, не хотелось бы заработать ожоги.

Напомнив себе, что Мэдок вернулся после испытания в храме без малейших отметин, зажмурилась и погрузила в него руку. И снова… ничего не почувствовала. Так, лишь легкая щекотка пробежала по коже. Тихонько выдохнув, протянула раскрытую ладонь к мерцающей сфере, а когда та скользнула мне на руку, поднесла ее к губам, проглотила как пилюлю и прикрыла глаза.