Сочетание его имени и фамилии было весьма необычным. В другое время Ника наверняка озадачилась бы тем, что же за родословная у этого типа. Но сейчас она отчаянно боролась с беспокойством, твердо вознамерившимся перерасти в полноценную панику.

Артузов, видимо, заметил на ее лице признаки этого внутреннего конфликта и, разумеется, неправильно истолковал их. Потому что сказал:

– Это у меня мать армянка, а отец – русский. Ничего себе имечко получилось! А поменять… нет, негоже человеку отказываться от того, что наречено ему свыше.

– Вы полагаете, что имя – это свыше? – спросила Ника, которой надо было сказать хоть что-нибудь.

Артузов, однако, счел вопрос достаточно серьезным и важным, чтобы ответить на него без малейшей тени иронии:

– Разумеется! Имя – это такая же необходимая человеку вещь, как глаз или рука! Поверьте, я не шучу.

– Ну что же. Поверим, – согласилась Ника, почувствовав, что приходит в себя.

Артузов уселся за стол напротив нее. Положил около себя дорогую кожаную папку, посмотрел Нике в глаза и весело спросил:

– А чего вы так беспокоитесь? Наверное, вам тут напели: придет такая персона, что от ее важности штукатурка на стенах сворачивается. Так ведь?

Кажется, он отличался еще и некоторой проницательностью. Ника улыбнулась:

– Примерно так. Конечно, про подхалимство речи не шло, однако попросили отнестись к вам соответствующим образом.

– Ясно. Вот и относитесь. Как к другим – так и ко мне. Это, как мне кажется, наиболее соответствующий образ.

Ника кивнула. В другое время этот человек вызвал бы у нее симпатию. Но только не сегодня. Каждый прямой взгляд, брошенный на него, повергал женщину в состояние легкой паники. Что за ерунда! Нике и в голову не приходило, что дело тут отнюдь не в ней, а как раз в этом высокопоставленном клиенте.

Артузов перешел к делу:

– Итак, как вам уже сказали, я представляю здесь группу обслуживания дачи «Бочаров ручей». Собственно, я ее возглавляю. И сейчас у нас там предстоят некоторые события, требующие основательного вмешательства в состояние дачи. Коротко говоря, мы намерены делать ремонт. Не капитальный, а косметический, но требуется приложить много усилий, чтобы все было на самом высшем уровне.

– Чем мы можем вам помочь?

– Ваша фирма имеет очень хорошие рекомендации. С вами сотрудничали и остались довольны многие понимающие люди в этом городе. Мы навели справки, и вам отдано наше предпочтение.

– Очень приятно. А что именно вам требуется?

Гарри Артузов полез в папку, вытащил оттуда тонкий файл с распечатанными листами белой бумаги и конверт. Судя по всему, в нем лежали какие-то фотоснимки.

– Собственно, вот здесь – планы помещений, в которых намечается ремонт, и несколько фотоснимков, чтоб вы могли иметь представление, о чем идет речь. Пока можете ознакомиться, высказать соображения.

– Ну, судить о помещении по фотографиям…

– Ничего, вы посмотрите, прикиньте, что и как. А потом организуем вам и выезд на местность.

Ника взяла пакет. Поймала себя на том, что отчаянно пытается не дотронуться при этом до самого Артузова. При этом она испытывала не отвращение, а страх, причем достаточно сильный.

Ника отбросила от себя дурацкие мысли и стала изучать содержимое папки.

Да уж, работенка предстояла немалая. Черт его знает, кто хозяйничал на президентской даче раньше, но руки бы ему следовало обломать по самые корни. Ощущение такое, что о дизайне человек хорошо если слышал. Он превратил убранство дачи в нечто тяжелое, давящее роскошью, превратил просторные помещения, где, по идее, должно быть вольготно, в копилки для неуклюжих мебельных гарнитуров.

Ника, качая головой, рассматривала фотографии.

Артузов спросил:

– Вам все это тоже не нравится?

– Абсолютно. Что это вообще такое? Кого вы нанимали на работу?

– Я на тот момент не нанимал никого. Я вообще работаю в «Бочаровом ручье» третий месяц. И только сейчас удалось убедить руководство в необходимости приведения этого места в цивилизованный вид. А то мне все это, – он кивнул на снимки, – напоминает оформление дворца негритянского царька где-нибудь в Экваториальной Африке. Тоже все напоказ, чтоб соседи могли завидовать. Но так же нельзя!

– Нельзя. Ну, так что бы вы хотели? Есть пожелания по поводу оформления?

– Кое-что есть, но только в самых общих чертах. Я еще буду разговаривать и с руководством, и с самим Президентом. Но, прежде чем заводить эти разговоры, надо иметь хоть что-то в качестве предложения.

Он сделал паузу, выбрал из фотографий несколько, изображавших интерьер чего-то вроде конференц-зала.

– Это комната для официальных встреч. На даче Президент не только отдыхает, но и работает. Тут стоит мебель застойных времен. Причем, если честно, не самая лучшая. Стулья из красного дерева, сиденья натуральной кожи – а сделано все такими корявыми ручонками, что прямо тошно. Стол – это вообще недоразумение. Вот вам и надо будет поработать, чтобы этот зал приобрел нормальный современный вид. Но без особой футуристичности! Пусть все будет примерно в прежнем ключе, но как-то одушевленнее, чтоб настраивало на рабочий лад, чтобы не давило своей стариной. Гадость какая!