Мы молчим, пока она ест. Чем быстрее Лейла справится, тем лучше. Мне хочется поскорее покончить с вопросами, чтобы быстрее перейти к поискам ответов.

Когда Лейла заканчивает есть, я обматываю ее запястья эластичным пластырем, чтобы унять боль от веревки.

— Хочешь, я привяжу тебя с той стороны кровати, чтобы ты могла лечь на другой бок?

Она кивает и протягивает мне руки.

Ненавижу себя за это. И эта ненависть стала лишь сильнее после того, как я битый час проговорил о том, каково было влюбиться в нее. Как воскресил в памяти агонию, сковавшую меня, едва я увидел ее тело на полу своей гостиной.

А теперь еще час мне предстоит рассказывать обо всем, что произошло после. О том, как она лежала в больнице и выздоравливала, о том, как произошедшее сказалось на нашей жизни. О месяцах, прожитых с чувством вины. Предательстве, лжи. О том, как я использовал ее. Не хочется даже начинать.

— Постарайся поспать.

На сей раз она молча кивает. Наверное, усталость взяла верх.

Я спускаюсь вниз, но детектива нет на кухне. Застаю его в Большом Зале, где он устроился на банкетке, положив диктофон на крышку рояля.

— Решил немного сменить обстановку, — поясняет он.

Я присаживаюсь на ближний к нему край дивана, и детектив возобновляет запись.

— Что произошло после того, как вас подстрелили?

— Я вызвал 911. Старался поддерживать ее жизнь, пока они не приехали. А потом нас обоих увезли в больницу.

— А после?

Я рассказываю ему все, что помню, хотя помню немного. Очнувшись после операции, я даже не знал, жива ли Лейла. Я три часа провел в палате, не услышав ни слова о ее состоянии. Рассказываю, как тяжело было звонить ее сестре и матери и признаваться в случившемся. А потом еще два часа давать показания, так и не зная, выжила ли она.

Я рассказываю все, что помню о проведенном в больнице времени, но все это не имеет значения. Ни ее спасение, ни выздоровление не важны так, как события, начавшие происходить после нашего возвращения в гостиницу.

— Почему вы решили сюда вернуться?

— Я хотел увезти ее из Теннесси. Решил, что лучше забрать Лейлу из больницы, едва врачи дали добро. И я знаю, как ей здесь нравится. — Я замолкаю после этих слов и уточняю: — Ну… как ей тут раньше нравилось.

— Когда же ей перестало здесь нравиться?

— Похоже, в день, когда мы сюда вернулись.

Глава 4

Сегодня утром я съел прядь волос Лейлы.

Меня посетила мысль, что странная выходка вроде поедания волос возлюбленной может положить начало еще более странному поведению. Например, стать предвестником каннибализма, как если жестокое обращение с животными в детском возрасте служит порой сигналом к тому, что ребенок вырастет серийным убийцей.

Но в моем случае это лишь в меру отвратительная и отчаянная попытка избавить себя от всепоглощающего чувства вины. Мне снилось, будто проглоченная прядь ее волос свяжет нас вместе, рассеивая страх, что произошедшие события могут однажды привести к разлуке. И вот, проснувшись, я вырвал у нее прядь волос, пока она спала, и засунул себе в рот.

С того момента прошло уже восемь часов, и теперь меня преследует ощущение, что эта прядь обвилась вокруг сердца и перекрыла кровоток.

Мое сердце задыхается.

Вышла бы отличная строчка для песни.

Я открываю заметки в телефоне, пока мы стоим в очереди на посадку, и печатаю «мое сердце задыхается от чувства вины», дополняя список угнетающих строчек, которые периодически возникали в моей голове.

В последнее время тексты моих песен обрели депрессивный характер.

— Лидс, — зовет Лейла, слегка подталкивая меня в спину. Я задерживаю очередь. Убрав телефон в карман, я направляюсь к нашим местам.

Собираясь в поездку, я взял совсем немного вещей. Две пары джинсов, шорты, несколько футболок и обручальное кольцо.

Я завернул его в носок и засунул в кроссовок. Вряд ли Лейла станет рыться в моем чемодане, ведь у нее есть свой, но я не хочу, чтобы она нашла кольцо. Я купил его, пока она лежала в больнице. Понимаю, что это был поспешный шаг, но меня поглотил страх неизвестности. Я решил, что покупка кольца каким-то чудом отправит во вселенную поток энергии, который поможет Лейле скорее поправиться.

Ее выздоровление проходило лучше, чем я ожидал, но с предложением не торопился. Она даже не знает о покупке кольца. Я еще не определился, когда лучше сделать предложение, ведь хочу, чтобы все прошло идеально. Может, за время нашей поездки этот момент не настанет, но пусть лучше кольцо будет при мне, на всякий случай.

Я запланировал эту поездку, потому что последние полгода походили на кошмар. Мы измотаны эмоционально и физически. И я лелею надежду, что, вернувшись туда, где мы впервые встретились, мы сможем перезагрузить нашу жизнь. Мне кажется, что вернувшись к началу, мы избежим конца.