– Когда показывал моей маме, как бандаж на ребра надевать. Тогда еще Германа принесло, и он, мягко говоря, прифигел.

– Слушай, я правда не помню. Для меня пациентки женщины не больше, чем, извини, трупы в морге. Хотя… наверно, с тобой все-таки какую-то защиту пробило, зачем-то я ведь тебе позвонил и справку привез. Хотя никогда так не делал.

– Нормально, - фыркнула я и поставила перед ним чашку. – А в тебя там все тетки влюблены были. Только о тебе и разговоров.

– Ну, это хорошо. Позитивный настрой – плюс для выздоровления. Главное, чтобы в меру. Знаешь, я когда только начал оперировать, заходил в женские палаты и говорил: «Ку-ку, мои красавицы». Тетки млели, но потом меня все стали звать доктор Ку-ку, а это уже было обидно. Кстати, справка-то тебе пригодилась? Я так и не спросил, чем все дело с аварией кончилось.

– А ничем. Полгода прошло, дело закрыли за истечением срока давности. Можно было за обоюдку пободаться, но слишком много времени и нервов. Да и Жорик бы за это время сгнил. Кстати, из-за той справки мы с Германом тогда и расстались.

Я рассказала ему, как все было, и Максим долго молча смотрел в чашку.

– Если б ты сразу сказала, Нина… Просто намекнула бы...

– Я потом знаешь как жалела? Помнишь, когда я болела и ты пришел? Ты тогда еще сказал: «Отправь мужа в аптеку». Я хотела сказать, что никакого мужа в наличии не имеется, но ты о чем-то другом заговорил. А потом…

– Да, потом… - вздохнул Максим. – Знаешь, Нин, я понял, что ты мне нравишься, когда мы с тобой в кафе разговаривали. После экскурсии. И даже не знал, предлагать тебе работу или нет. Подумал, что будут проблемы. В резюме у тебя было написано, что ты не замужем, но я думал, что у тебя серьезные отношения.

– Да так и было, Максим. Мы почти шесть лет вместе прожили.

– Понимаешь, я не знал, смогу ли удержаться просто на симпатии. У тебя все серьезно, у меня Зоя. Но все-таки рискнул.

– Забавно, - усмехнулась я. – А я думала, соглашаться или нет. По той же самой причине. Я же знала, что у тебя Зоя.

– Откуда? – удивился он.

– Ты ей звонил из ГАИ. И потом еще, из пекарни, спрашивал, какой хлеб купить. Я тоже решила рискнуть. Надеялась, что это будет так, легкая влюбленность. Чтобы было ради кого новые юбки покупать и прически делать.

– Так это ты для меня покрасилась? – Максим протянул руку и дернул меня за хвост.

– Нет, это уже потом, назло врагам. Ты ушел тогда… ну, когда я болела… а я поняла, что люблю тебя. И так стало хреново… Нет, вру. Сначала как раз наоборот – эйфория. Каждый день ждала, когда ты позвонишь. Просто твой голос услышать. Хотя и знала, что все безнадега. А когда на работу вышла…

– Подожди, - перебил меня Максим. – Ты же тогда сказала… как-то по-дурацки. Юлька тебя еще спросила...

– А, вернулся ли Карлсон. Мы с ней разговаривали как-то, и я ей сказала, что разошлись с Германом. И что уже тысячу раз расходились и снова сходились. И она сказала, мол, ничего, прилетит твой Карлсон обратно. Только все несколько в обратной последовательности получилось. Я сказала, что прилетел, когда ты с тортом пришел: ах-ах, мы с Зоечкой заявление подали. И тебе это точно не понравилось, я видела.

– Не понравилось? – хмыкнул Максим. – Да я тебя убить был готов. Я ведь тогда с Зойкой поругался и ушел. Думал, все, хватит. И если б я знал, что ты одна...

– А вот не надо! – возмутилась я. – Я это сказала, когда вы уже подали заявление, а не до того. Какого черта вообще?

– Не знаю, Нин. Какое-то затмение нашло. Она пришла, ходит, говорит что-то. А я на тебя смотрю через стекло и думаю: все равно ведь ничего с тобой не получится. У тебя есть фактически муж, и я тебе как собаке пятая нога. Ну и махнул рукой. А она: давай заявление подадим. Ну давай, говорю. В конце концов, мы с ней почти два года вместе были, я думал, что люблю ее. Несмотря ни на что.

– Герман тогда пришел вечером. До этого все цветочки-конфетки с курьерами присылал. А мне так погано было, не представляешь. И тоже махнула рукой. Какая разница, если не с тобой. Хорошо, говорю, давай попробуем еще раз. Хотя и знала, что ничего не выйдет, надолго меня не хватит.

– Как глупо все вышло, - Максим взял мою руку, поцеловал. – Знаешь, когда я понял, что люблю тебя, а не ее? За несколько дней до того, как мы в Лемболово ездили. На работе. Ты все это время такая была… не подступись.

– Господи, неужели непонятно было, почему? – захныкала я.

– Откуда? Поэтому я тогда тебя и спросил. На крыльце. И получил по морде. Ты заявила, что принципиально не имеешь дел с женатыми, а когда я спросил, почему раньше не сказала, что одна, ответила, что не обязана мне докладывать. Отвали, мол.

– Дурак ты, Фокин. Не представляешь, как мне хотелось тогда тебя поцеловать. Ты так стоял…

– Нинка… - он даже глаза закрыл, похоже, от досады.

– Что Нинка? Ты потом сам меня поцеловал. В лесу. И сказал «извини». Вот тогда уже я хотела тебя убить. С особой жестокостью.