Тяжелая железная дверь с трудом поддалась. Первое, что бросилось в глаза – блестящая пыль. Маленькое зарешеченное окошко под потолком пропускало мало света, но его хватало для переливов цвета.

– Это алмазная пыль, - безжизненно пояснил Меланхолик, не вошедший со мной.

Да и я оставалась на пороге. Было очень неуютно. Особенно от вида двух мумий, покрытых этой самой алмазной крошкой.

Не знаю, сколько я так простояла. Откуда-то сверху доносилась печальная фортепианная музыка. Вероятно, мы находились под музыкальной студией, где засела Рок-звезда.

Я не могла оторвать глаз от лица, обращенного вверх. Не мумии. Две скульптуры. Возможно, мраморные. Только основа их серая, как пепел. И алмазная пыль, тонко покрывающая обоих.

Однако вскоре стало трудно дышать. Совсем близко что-то шлепнулось.

– Мы здесь не одни, - предположил Меланхолик. – Бежим!

Я не смотрела по сторонам. Только на пятки бежавшего передо мной. Вскоре он вывел нас в общую залу через кладовую, где была тайная дверь в подвал. Мгновение спустя из холла прибежал Смерч. Значит, не он шумел внизу, и Меланхолик был прав.

Некто невидимый наблюдает за нами. И ему нравится то, что он видит.

«Медведь, 20»:

– Нас осталось четверо. Победа точно за мной. Никому этот миллион так не нужен, как мне. Малявка – еще мелкая для таких денег. Рок-звезде на сцену все равно уже не вернуться, она устарела. А Весельчак… Я вообще не знаю, что он здесь делает.

«Рок-звезда, 27»:

– Я переживаю за малышку. Малявку. Она слишком юна для таких сцен. Фактически на ее глазах свершилось убийство. Мы никак не могли помочь Топору. Но каждый чувствует за собой вину.

Я шла сделать бутерброды или еще чего, когда лезвие ножа сверкнуло прямо перед носом. Нет. Я резко остановилась на входе в общую залу, которая была соединена с кухней. За разделочным столом стоял Весельчак. В его руках был большой нож. Отсветы от него меня и испугали. Молодой человек это заметил.

– Испугалась?

– Нет, - ответила я и не спеша подошла к нему. – Просто никто этими ножами не пользуется.

– Семгу удобно резать.

Сомневаюсь. Но для приличия кивнула головой.

С задумчивым видом из музыкальной студии вышла Рок-звезда.

– Роки, детка, - фамильярно позвал Весельчак, - не желаешь перекусить?

– Не называй меня так.

И, пройдя мимо, она взошла по лестнице наверх.

«Весельчак, 24»:

– Рок-звезде только двадцать семь лет, а ведет себя как старуха. Складывается ощущение, что она не из этого века. Ходит угрюмая, задумчивая. От ее вида молоко киснет. А Медведь ходит за ней по пятам, в рот заглядывает. В общем, осталось нас четверо. И с чувством юмора только я один. Ха-ха-ха.

Я забрела на третий этаж. Здесь тоже сплошные коридоры да закрытые комнаты. Но вот показалось дуновение ветерка. Я пошла на источник, и с каждым шагом он становился ощутимее.

Дверь.

Очередная закрытая дверь. Но из-под этой снизу идет ветерок.

Пришлось повозиться с ручкой, в которую встроен замок. Наконец, дверь открылась.

Лесенка на чердак, где даже отсюда было слышно, как летают мелкие предметы. Ветер не слабый.

Отгадкой на все стало круглое окно с деревянными ставнями. Они слетели с петель из-за поднявшегося ветра. В листве деревьев (растущих обильно вокруг дома) ветер разыгрался не на шутку. А по чердаку летали дощечки, гвоздики, пакеты целлофановые.

Но из окна открывался прелестный вид. Если смотреть выше деревьев. Закат в дали. В самом цвету. Говорят, такие закаты вестники жары следующего дня. Либо сильных ветров, что наблюдалось мною сейчас.

Я стряхнула выцветшие бумаги с какого-то ящика и села на него. Ветер овевал меня со всех сторон. Поднимал пыль, в куче со щепками. Но окошко в живой, реальный мир стоило любых мук.

Меланхолик шел куда-то и остановился, распознав меня.

– Как ты здесь оказалась?

– На запах пришла.

– Какой запах? – он принюхался к воздуху.

– Запах свободы, - я кивнула на окошко.

Меланхолик подошел ближе и встал рядом. Садиться не стал.

Ящик, на котором я сидела, был высокий, так что до пола ногами не доставала. Это позволяло свободно ими болтать.

Солнце садилось. Пряталось за верхушки леса.

Шум листвы. Как будто чей-то шепот. Унылый. Предостерегающий. «Оставь надежду всяк сюда входящий».

– Не могу поверить, что ты мертв, - не выдержала я.

– Извини. Какой есть.