– Прошу вас, сударыня, – с пренебрежением произнёс хромоногий. Распутница подняла с пола красное платье, следуя вслед за слугой.

Герцог открыл перед девушкой дверь в покои, он безразлично опустился на кровать, наблюдая за гостей. Дуня нерешительно прошлась по комнате, украдкой взглянув на фрукты, красиво уложенные в хрустальной вазочке.

– Ты голодна? – спросил мужчина, не отрывая от неё взгляд. Девушка виновато мотнула головой, по-детски закусывая нижнюю губу. – Когда ты в последний раз ела?

– Сегодня, господин, – неумело соврала она.

– Лож, – усмехнулся Рафаэль. – Не бойся меня, мотылёк, я не обижу.

– Сегодня, господин, – повторила Дуня. Осиротев совсем малюткой, она просила милостыню на промёрзших от холода улицах Петербурга. Голодный, замерзающий ребёнок, протягивающий озябшие пальцы к господам. Именно тогда, она усвоила жестокий урок… Булка хлеба, брошенная псу, и брезгливый взгляд немолодой пары, когда она, с надеждой на доброту, протянула руку, моля о чёртовой горбушке. «У собачки попроси» безразлично бросила ей дама, и девочка попросила, доверчиво протянув ладошку к оголодавшему псу. Полицейский, случайно оказавшийся на том переулке, успел спасти малышку, вырвав из пасти. Но больше она не верила в людское милосердие, отрабатывая каждую крупицу еды. Стоя почти нагой перед герцогом, она боялась не того, что может с ней сделать мужчина, читающий её, как открытую книгу. Она боялась жалости, чувства, которое способны испытывать лишь гордецы. – Не жалейте меня…

– Не стану, – произнёс Рафаэль. Мужчина подошёл к ней, проведя рукой по остро выпирающим плечам. – Знаешь, почему я выбрал тебя?

– Нет, господин, – прошептала девушка, чувствуя, как властная рука опустилась на живот, скользя по тонкой ткани.

– В тебе есть внутренняя сила, стержень… – произнёс он. – Ты боишься меня?

– Да, господин, – прошептала Евдокия. Она повернулась к нему, спуская тонкое одеяние на пол. – Но это девичий страх, меня манит к вам, влечёт… Я сделаю всё, чтобы доставить вам удовольствие…

Девушка опустилась на колени, дрожащими пальцами расстёгивая кожаный ремень.

– Поднимись, – приказал Рафаэль, проводя по раскрасневшейся от стыда щеке. Он задумчиво вздохнул, поднимая с пола халат.

– Не прогоняйте меня, – взмолилась Дуня, хватаясь за штанину мужчины. – Я сделала что-то не так?

– Ты интересна мне, не только, как женщина, – после минутной паузы произнёс он, разворачивая девушку спиной к себе. – Я могу предложить тебе работу, кров, еду, впрочем, или эту ночь… – Прошептал он на ухо. Губы спустились на шею, оставляя едва уловимые поцелуи. Рука неторопливо прошлась по бёдрам, заставляя раздвинуть ноги. – Тебе некуда идти, негде спать, а юное тело возжелает каждый… Я готов дать тебе дом, семью, защиту… – пальцы скользнули между ног, напористо раздвигая влажные складочки. – Выбор за тобой…

– Что вы попросите взамен? – подобно стону произнесла девушка, блаженно прикрывая глаза. Она запрокинула голову назад, облокотившись на крепкую руку с лёгкостью придерживающую её.

– Преданность… Ты будешь служить мне, выполняя каждое поручение, как бы осудительно, пугающе или запретно оно не было… Если я скажу – убей, ты сделалась это, не задумываясь, – произнёс он. Пальцы, дразня, проникли внутрь, заставляя сердце биться сильнее. Дуня неосознанно подалась к нему, желая в полной мене ощутить неведомое ранее напряжение, пронизывающее каждою клеточку живота. Мужчина усмехнулся, он убрал руку, покачав головой. – Но… Я никогда не попрошу тебя разделись со мною ложе, никогда не прикоснусь к тебе, как к женщине и ты никогда не приступишь этой грани, не опустишься до бессмысленных попыток соблазнить… – мужчина посмотрел в зелёные глаза, читая в них ответ. Слепая преданность не пугала юное создание, она желала служить ему, но ласка, затуманивающая разум, заставляя дать иной ответ. Девушка повернулась к нему, руками овивая шею.

– Вы сами знаете, что я скажу, господин… – прошептала она, ластясь о крепкие руки. – Позвольте вас поцеловать…

– Нет, – остановил мужчина, он отстранился, наливая в бокал коньяк. – Ты совершишь ошибку, я позволю себе дать за тебя ответ… Яков!

За дверью раздались шаги, хромоногий удивлённо заглянул в комнату, не понимая, зачем его позвали.

– Эта девушка останется, – сказал он. – Будет помогать тебе по дому, выдели ей комнату и объясни всё, смотри мне, не напугай! И накорми девчонку, кожа одна…

– Совсем всё? – уточнил хромоногий, Тэрассо кивнул. – Как скажете, хозяин.

Девушка растерянно посмотрела на мужчину, опустив глаза. Разгорячённое тело ещё пытало, требуя продолжения, но холодный взгляд герцога заставил без слов выйти из спальни, медленно следуя за слугой.

– Господин, простите, как я могу к вам обращаться? – спросила она, украдкой взглянув на хромого.

– Какой я тебе господин? Яшей можешь звать или Яков, как душеньке угодно будет. Да не бойся, что нос повесила? Господин такие предложения не часто делает, видать, увидел в тебе что… Хозяин, он хороший, балует нас, в обиду не даёт, да и нуждаться не в чем, бояре так не живут, – парень довольно обернулся, окинув девушку изучающим взглядом. – И действительно, кожа да кости, мясом с картошкой тебя в таком состоянии не накормишь, попросим бульон сварить. Быстро оклемаешься, Аннушка готовит, пальчики оближешь. А завтра портниху вызову, сошьёт платье тебе подобающее, но прежде проверка есть, пройдёшь, останешься, если нет… Ну, видно будет…

– Какая проверка, – нерешительно спросила Дуня, когда парень остановился у двери.

– В щёлочку загляни и понаблюдай, за тем, что происходит. Да не кричи только, страшно будет, рот зажимай. Хозяев от обеда не отвлекают, – сказал Яков, приоткрыв дверцу. Евдокия украдкой заглянула в комнату, видя на диване сидящую Елисавету. Распутница была словно в дурмане, медленно водя головой. Рядом с ней находились двое, герцог старший, который привёл её в этот дом и юная девушка с белоснежными волосами в нарядном, голубом платье.