– Он, конечно, парень эпатажный и исполняет всякий мусор, но не нищеброд, – объяснил свое решение шеф. – Я говорил с его продюсером, тот обещал хорошие деньги, если сделаем качественную запись. Швайнштерн планирует исполнить две-три композиции, а там – как пойдет. В перспективе они готовы рассмотреть с нами долгосрочный контракт.

– Это прекрасно… – начал Виктор.

– И вот еще что, – перебил его шеф. – Мы не можем ударить в грязь лицом. Ты в курсе, в последнее время дела у нас шли не очень. И я решил, что писать Швайнштерна должен ты. Очень на тебя рассчитываю.

С этими словами он оставил операторскую, а Виктор снова принялся сводить звуковые дорожки композиции, которую они записали накануне. Дело спорилось, и уже к вечеру все было готово. Прослушав ее еще раз, Виктор удовлетворенно кивнул и выключил пульт.

Дома, за ужином, он поделился радостными новостями с Ритой.

– Швайнштерн?! – воскликнула она и всплеснула руками. – Я его обожаю!

– Правда? – искренне удивился Виктор. – А что в нем такого особенного? Голоса нет, таланта тоже. Стихи – бред. Музыка из трех нот, и ту он не сам пишет.

– Да что ты! Он такой классный! И так эмоционально поет!

– Скорее, говорит, – усмехнулся Виктор. – Петь он не умеет. Уверяю тебя, к нам приходят куда более талантливые и известные артисты, чем этот Швайнштерн.

– Ты ничего не понимаешь. Он душка! – Рита показала язык. – Вот бы взглянуть на него хоть одним глазком.

– Ну… – протянул Виктор. – По правде говоря, это можно было бы устроить…

– Да? Ты можешь взять меня завтра с собой?

– Думаю, могу.

– Спасибо! Спасибо! Ты у меня такой молодец! – оживилась Рита и добавила: – Интересно, а можно будет взять у него автограф? А сфотографироваться?

– А вот это не обещаю. И, кстати, если будешь приставать к артистам в студии, у меня могут быть неприятности.

– Жаль… Но не бойся: я буду вести себя тихо-тихо, как мышка, приставать только к тебе.

– Договорились, – улыбнулся Виктор и сменил тему: – Как твои дела в институте?

– Нормально. – Рита помахала в воздухе вилкой, показывая, что беспокоиться не о чем. – Скоро сессия, но я еще даже не начинала готовиться.

– Не боишься пролететь?

– Нет. Все будет в порядке, не переживай. Преподаватели – такие хорошие дядечки. Я им улыбнусь, где нужно, – и дело в шляпе.

Рита озорно подмигнула Виктору.

– Вот я тебе дам «улыбнусь»! – воскликнул тот, сграбастал ее в охапку и потащил в спальню к немалому Ритиному удовольствию.

Рита шутливо отбивалась и хихикала.

Позже Виктор много раз вспоминал этот вечер как один из последних, проведенных вместе. Если бы он знал тогда, к чему приведет его опрометчивое решение взять Риту с собой на студию! Откажи он ей тогда, не дай своему самолюбию согласиться на ненужный широкий жест, все бы пошло по-другому. Но в тот безоблачный день он ни о чем таком не думал, и никакие плохие предчувствия не тревожили его душу сомнениями.

– Смотри, ты обещал! – напомнила Рита, когда Виктор уже засыпал.

– Что? – переспросил он в полудреме.

– Как что? Взять меня завтра с собой!

– Ну, конечно, возьму, – пообещал Виктор и поцеловал ее.

Он обвил одной рукой Ритину талию и прижал девушку к себе покрепче – как оказалось, в последний раз.

Швайнштерн устало откинулся в кресле. Дорога была нелегкой: из-за плохой погоды рейс задержали, и он не успел толком отдохнуть после перелета. А ведь впереди еще был запланированный концерт, который он, Швайнштерн должен был отработать на все сто. Артист лениво потягивал красное винцо, что, впрочем, делал перед любым своим выступлением.

– Тимур, это успех! – Его продюсер Юра ввалился в комнату, тяжело дыша. – Все билеты проданы, плюс еще черте сколько народу в фан-зоне.

– А ты сомневался? – не без самодовольства осведомился Швайнштерн и вальяжно потянулся в своем кресле. – Хомячье… Они несли и будут нести свои бабосики за тот треш, что я пою. И ведь что интересно: чем большую туфту я им скармливаю, тем больше эти идиоты радуются. Если так пойдет дальше, то мне будет достаточно просто выйти на сцену, несколько раз матюгнуться в микрофон, забрать деньги и уйти.

– Это и есть слава! Разве нет?

– Дерьмо это собачье, Юр… – Швайнштерн вдруг почувствовал себя необыкновенно усталым. – До чего люди все же тупые в большинстве своем! А помнишь, ты не верил, что из этого выйдет что-нибудь?

– Помню, все помню.

– И кто оказался прав?

– Ты, Тимур, ты.

– То-то… – Швайнштерн уставился на отражение своего татуированного лица в зеркале. – И все, что этим людишкам надо, так это чтоб ты напялил на себя что-то несуразное, напился или обкурился и пронес в эфире или на сцене полный бред. Клоунады! Хлеба и зрелищ! И так было всегда, еще со времен римских императоров.