Еловики приближались. Я увидел, как Ньял повернулся к гостям и с ревом бросился навстречу безмолвным хвойным фигурам. Харальд остался с левиафаном один на один. Гордый викинг в белом плаще и огромный сгусток желеобразной плоти, невозможно чуждый посреди камней, травы и мха.

У клетки я оказался, когда Ньял уже сцепился с Еловиками. Мне плюнуло несколько сообщений о смертях, но в этот момент руки сами шарили среди заботливо оставленного барахла в поисках нужных вещей.

Свитки!

Найдя их, я бросился к груде тел, где, по идее, оставался Леннарт. Небольшой холм из трупов узнать было несложно. Оскальзываясь на крови, спотыкаясь, я подобрался ближе. Викинг лежал навзничь, уставившись изуродованным лицом в небо. Кровавая маска с блеском уцелевшего голубого глаза. Все тело в рваных ранах.

— Ну ты и страшен!

Почему-то в голове зрела уверенность, что не сработает. Что очевидная вещь получится у меня не так. Я ведь, мать его, уникальный человек. Если мне достается простая задача, с которой справляется даже ребенок — у меня большой шанс накосячить.

Зато сложные орешки щелкаю как та белка у Пушкина.

Развернув сверток, я уставился на мертвого Леннарта. Как это использовать?! Просто читать? Вслух? Про себя? Рвать? Сжигать? Втирать в больное место, мать его? Буквы вроде складывались и походили на русские, но какая-то тарабарщина выходила.

— Да е-мое! — в сердцах выдохнул я, перевернул свиток. Сплюнул, и затараторил:

«Отче наш, Кото си на небесята, да се свети Твоето име, да дойде Твоето Цартство да буде воля Твоята»

По мере чтения труп Леннарта менялся. Тело стало подергиваться. Чувствуя себя некромантом самоучкой, я барабанил текст почти не запинаясь. Викинг изогнулся дугой, руки взметнулись. Я читал.

Когда молитва закончилась, Леннарт закашлялся. Перевернулся на бок.

Вы получаете положительный эффект «Аура Леннарта»

— Не время умирать, война! — сказал я ему. Громила сел, ощупал свое тело. Выбитый глаз восстановился. Дыры на теле затянулись. Викинг посмотрел на меня с ужасом и благоговением одновременно.

— Там твоих братьев убивают, — между делом сообщил ему я. — Помочь бы.

Леннарт нащупал свой топор, выдернул его из трупа Еловика и встал на ноги. Обернулся.

— Я был на полпути в Валгаллу. Валькирия должна была забрать мое тело. Что ты наделал?

— Да ну тебя, — я развернулся и бросился в сторону схватки, пытаясь угадать, где лежат тела остальных бойцов своры. Ньял отмахивался от наседающих Еловиков топором, Харальд уклонялся от ударов левиафана.

— О-о-од-и-и-н! — взревел позади Леннарт.

Погибших воинов Своры отыскать было просто. Где холм из трупов — там наверняка лежит кто-то из викингов. Первым я отыскал Олафа. Этот нашел свою смерть среди пахнущих паленым мясом и шерстью волков. Рядом валялся сын Лося. Оглядываясь, я быстро провел еще один обряд воскрешения, но ждать реакции беззубого не стал. Убедился, что аура работает и побежал искать Бьорна.

И в этот момент левиафан попал по Харальду. Баф лидера Бергхейма исчез, а значит приоритеты изменились. Во-первых, он самый адекватный из Своры. Во-вторых, у меня с ним репутация явно выше. В-третьих, его усилки нам нужнее всего.

Я ринулся к осьминогу-переростку, отыскал взглядом размозженное тело хевдинга и принялся читать молитву, не обращая внимания на переливающееся желе рядом. Тварь поползла мимо, словно мои дела ее не касались, но когда труп Харальда задергался — остановилась. Щупальца медленно поднялись.

— В супе ты лучше, — на миг прервался я, бросая «Злой язык» и со скоростью сумасшедшего рэпера достучал последние слова молитвы. Система швырнула меня в сторону, уведя от первого удара монстра. Я ловко перекатился и попал под второй.

От боли потемнело в глазах. В теле что-то хрустнуло.

Ваша спина сломана. Вы не можете двигаться. Обратитесь к лекарю.

Получен негативный эффект: «Яд повелителя озера»

Ваше здоровье 243ед.

Боль была адская, но я мог только хрипеть. Перед глазами плыл красный туман, в котором ощущалось движение. Кто-то кричал, но звук шел будто со дна болота. Меня дернули. Потащили в сторону. Я взвыл от раскаленного лома, пробившего тело с головы до паха. Грудь сдавило. Кто-то перевернул меня на спину, отчего красный туман боли стал алым.