– А как получится, – предвосхитил мой вопрос орёл. – Артефакты, зелья, магические предметы и наговоренные талисманы. Лишь немногие удостоились разрешения нецелевого пользования Навью – несколько членов кабинета министров, ключевые фигуры в парламенте… Сам лорд Блэквуд, подавая пример соотечественникам, совершенно отказался от посещений Той стороны.

– Бвана, а как же мы? – вырвалось. Ну право… Я без Нави – как без рук. И без глаз и без всего остального…

– Полагаю, на нас распространяется дипломатический иммунитет, – вставил Лумумба.

– Именно так, – слегка поклонился орёл. – Но только в рамках территории посольства.

– Жестко, – высказался учитель.

– Да капец полный, – согласился я. – Нам что теперь, безвылазно в этих хоромах сидеть?

– В страданиях душа возвышается, – небрежно бросил наставник и отвернулся к окну.

Я вздохнул. Ладно, как-нибудь приспособимся. Человек – он ко всему привыкнуть может. Надо обойтись без Нави – обойдёмся. Пусть не думают, что русские маги без Того света – ноль без палочки…

– Кстати, о Барсукове, – вернул к земным реалиям наставник. – Вы видели, куда пошло тело?

Орёл недоумённо поморгал. Сначала – правыми глазами, затем – левыми. Посмотрел на нас – выражение у него было, как у попугая, увидевшего самого себя в игрушечном зеркальце.

– Согласно моим ощущениям, тело Барсукова находится там, где и должно быть, – наконец проскрежетал он. – То есть, в гробу.

– То есть вы… – начал я.

– Тихо, – бросил наставник, не глядя в мою сторону. – Опишите, милейший, ваши ощущения, – попросил он орла. – И ничего не пропускайте.

Птица нахохлилась и переступила могучими лапами на насесте – всё навершье его было изъедено кривыми и глубокими зазубринами.

От когтей.

– Посланник Барсуков умер не в особняке, – начал орёл. Одна голова говорила, другая ковыряла кривым исполинским когтем не менее впечатляющий клюв. – Иначе причина смерти не составила бы для меня никакой тайны. Он скончался внезапно, на балу в Букингемском дворце по случаю дня рождения королевы… Тело тут же доставили в госпиталь Святого Варфоломея, а оттуда, констатировав смерть, прямиком в морг.

– Причина смерти по мнению английских врачей? – спросил Лумумба.

– Удар кинжалом, который привёл к остановке сердца. Смерть наступила не сразу: посланник около десяти минут прожил в коме, но так и не пришел в себя.

– А потом Барсукова привезли сюда…

– Разумеется. По русскому обычаю покойный должен провести последнюю ночь под родным кровом, – пожал крыльями орёл.

– Чтобы у наших людей была возможность сделать самостоятельные выводы о причине смерти, – кивнул наставник. – И как? Есть выводы?

– Посольский доктор, Иван Николаевич Пончиков, пришёл к такому же выводу, как и прозектор в морге. С холодным оружием спорить трудно.

– Где нож?

– Орудие убийства не найдено, – ответил орёл.

– Но вы, тем не менее УВЕРЕНЫ, что тело никуда не делось.

И в этот момент раздался такой мелодичный звук… Одновременно похожий на райские арфы и трубы Страшного Суда. Такие, как я их себе и представлял.

– К вам полиция, – объявил орёл. – Хочет осмотреть тело.

– Оппаньки… – сказал я и посмотрел на Лумумбу.

– Инспектор Страйк, – объявила правая голова орла, когда я ввёл в гостиную чопорного джентльмена в полицейской форме.

– Полковник М'бванга М'бвеле, русский посланник в Великобритании, – добавила левая.

Имя наставника двуглавая птица произнесла легко, без запинки – будто хорошенько потренировалась. Или имела врождённый талант.

Инспектор же на умную птицу покосился неприязненно, с едва скрываемым страхом. Даже оглянулся на полицейских, которые заняли оборону по обеим сторонам широких дверей гостиной – будто взяли нас под стражу. Неприятное, скажу я вам, ощущение…

– Мы можем поговорить… где-нибудь в другом месте? – спросил инспектор. И вновь покосился на птицу.

Гроба с того места, где стоял Страйк, видно не было, и бвана, как я понял, не спешил его по этому поводу просвещать.

– Прошу, – наставник вытянул ладонь к другим дверям.

Выбрал он наугад – изучить расположение комнат мы еще не успели – и оставалось только надеяться, что за ними не окажется чулан с пыльными тряпками.

Пронесло. Там тоже была гостиная – очень миленькая, с обоями в голубой цветочек, с эркерным окном и громадным букетом на ломберном столике.