Шрифт:
– Я уже почти всё.
На плите шкварчала сковорода с яичницей.
Анварес пытался намазать на ломтики батона масло, но замороженное в камень оно лишь ломалось, а хлеб крошился. Анварес недовольно хмурился.
– Надо ошпарить стакан кипятком и накрыть кусок масла. Всего на минуту, и оно станет мягким.
Он бросил на неё быстрый взгляд, в котором промелькнуло лёгкое удивление.
– Мама так делала, – зачем-то пояснила Юлька.
Он отступил на шаг от стола, жестом указав, мол, действуй, раз такой знаток.
Юлька с готовностью взяла широкую кружку, плеснула в неё из чайника кипяток. Когда стенки нагрелись – вылила воду в раковину и накрыла масло кружкой.
Спустя минуту подняла с таким выражением лица, с каким иллюзионист демонстрирует невообразимо сложный фокус. Хотя масло и впрямь размякло и легко заскользило по батону.
Анварес ей улыбнулся. Второй раз за час – это достижение!
Довольная, Юлька вернулась на место, наблюдая за его дальнейшими манипуляциями. Вдруг подумалось – сидеть бы вот так, рядом с ним, и сидеть. И больше ничего не надо. Как бы счастлива она была!
Однако от еды – хотя и съела-то всего ничего – неожиданно стало дурно. Накатила слабость, к горлу подступила тошнота. Её даже покачнуло, так, что пришлось привалиться к стене, чтобы не соскользнуть со стула на пол.
Анварес сразу обеспокоился, посмотрел внимательно и тревожно. Стал допытываться, где плохо, как плохо. Затем велел ей пойти прилечь.
Юлька для вида поупиралась, но в конце концов послушно прошлёпала в спальню, ликуя в душе. Не хотелось ей уходить от него, и всё тут.
76
Проснулась Юлька уже затемно. Долго не могла понять, где находится и сколько сейчас времени. Голова, казалось, превратилась в огромный чугунный шар. Мысли путались, и любое движение давалось с великим трудом.
Превозмогая боль и слабость, она приподнялась на локтях. Это усилие отозвалось новой вспышкой боли, и без того сковавшей голову точно раскалённым стальным обручем.
Юлька успела лишь мельком оглядеть комнату, освещённую тусклым бра, и обессиленно вновь рухнула на подушку с горестным сиплым полустоном.
Комнату она узнала, точнее, вспомнила. Как и всё остальное. Она всё ещё у Анвареса. Правда, ей так плохо, что даже сил не осталось ни удивляться, ни радоваться.
Очевидно, сказалась прогулка по морозу прошлой ночью.
«Вот чёрт», – выругалась Юлька мысленно.
Надо же как не повезло! Болеть Юлька с детства ненавидела, а ещё больше – лечиться. Сутками лежать без дела, изнывая от тоски; принимать горстями таблетки, которые глотать у неё почему-то никак не получалось и приходилось разжёвывать. Все эти полоскания, уколы, закапывания – это же просто пытки.
Дверь отворилась, и в проёме возник его силуэт. Юлька зачем-то закрыла глаза, притворилась, будто спит.
Анварес пару секунд постоял на пороге, потом подошёл ближе. Присел на край постели, тронул её лоб ладонью. На прикроватную тумбочку поставил стакан – видимо, принёс попить. Некоторое время он просто сидел рядом, затем тяжело вздохнул и вышел из комнаты.
Юлька тотчас открыла глаза. Зачем притворялась спящей – сама не знала. Впрочем, вскоре она снова уснула.
Ну а в следующий раз её разбудила внезапная вспышка света. Юлька разлепила пылающие веки, но свет неприятно резанул по глазам, и она зажмурилась. Увидеть она ничего не успела, но слышала, что в комнате толпились посторонние люди.
– Юля, – узнала голос Анвареса и вновь приоткрыла глаза.
Она хотела ответить, но губы спеклись и вырвался какой-то мычащий стон.
– Вот, садитесь, – Это уже он сказал явно кому-то другому. – А вы можете сесть сюда.
Чужой мужской голос раздался совсем рядом.
– Слышите меня, милая девушка? – Мужчина был пожилой, совсем седой, морщинистый. Пахло от него дешёвым табаком и морозной свежестью. На шее поверх синей форменной куртки болтался стетоскоп. Он сдвинул маску вниз и наклонился ближе.
Юльку раздражал яркий свет, раздражали суета, громкие звуки, чужие люди и их запахи. Она поискала глазами Анвареса, поймала его взгляд и успокоилась. Хотя сам он выглядел очень встревоженным.
Пока врач слушал её и осматривал, Анварес отвечал на вопросы женщины, в такой же громоздкой синей куртке с серыми полосками. Видимо, медсестра. Она сидела в кресле и заполняла на весу какие-то бумаги.
– Полиса нет, – ответил он. – Разве для оказания помощи нужен полис?
– Если потребуется госпитализация, то – да, конечно. И полис, и паспорт.