Так хорошо и спокойно мне не спалось с детства. Я улыбалась, вспоминая ночь, проведённую в объятьях Игната. Что будет дальше? Воображение красочно рисовало нашу совместную жизнь, где-нибудь в тиши, на берегу океана. Впрочем, я была готова остаться тут, в Аравии, в этом маленьком доме, окружённом диковинными растениями.

Перевернувшись, я протянула руку, пытаясь дотронуться до Игната, и поймала пустоту. Сон, как рукой сняло. Я подскочила и протёрла глаза.

– Игнат! Ты где?

Тишина. Нехорошие предчувствия вновь окутали тело вязкой субстанцией, из которой я никак не могла выбраться. Где Тулинов? Он снова бросил меня?

Натянув платье, я промчалась по комнате и выбежала во двор. Солнце только вставало над горизонтом, а город уже ожил. По дороге ехали машины, слышалось ржание лошадей и сопение верблюдов. Открыв калитку, я огляделась и поплелась в дом.

Всё ясно. Тулинов сбежал, когда я спала. Он оставил меня одну, в чужом доме, в чужой стране в совершенно растрёпанных чувствах. Я поднималась по ступенькам, ожидая, что слёзы вот-вот польются из глаз. Но слёз не было. Только огромная дыра в сердце.

На тумбочке возле моей фотокарточки лежал подарок Ли и письмо.

«Настя!

Не злись. Я ухожу, теперь уже навсегда. Ты достойна лучшего. Не ищи меня и не жди. Устраивай собственную жизнь и будь счастлива. Ты достойна счастья.»

Размашистая подпись.

Я сползла по стенке в угол и закрыла глаза. И вновь передо мной поплыли видения прошлого…

…Подвал Муртазы.

– Нас скоро вытащат. Я видела вертолёты. Ты в порядке?

Вместо ответа Игнат тянет меня к себе и впивается в мои губы невозможно долгим поцелуем…

…Пропеллеры уже вращаются. Тулинов пытается передать меня Максимилиану, но я крепко сжимаю его кисть.

– Я никуда не полечу!

– Полетишь, дорогая!

И снова наши губы так близко.

Даже сейчас, спустя много лет, я всё ещё помнила вкус прощального поцелуя. Прощальный поцелуй перед долгой разлукой, перед разлукой длинною в восемь лет…

…Я болтаюсь над пропастью и кричу, что есть мочи. Нервный срыв, мать его!

– Настя! Успокойся! Не смотри в пропасть. Смотри в мои в глаза!

Мой крик переходит в настоящую истерику. Эти глаза! Этот голос! Русская речь…

…И вот теперь я смотрела вслед удалявшемуся путнику. Жёлтый камуфляжный костюм делал и без того рослого мужчину огромным, похожим на медведя. Пёстрый платок, повязанный на арабский манер, трепал ветер пустыни. Он уходил всё дальше, а я ничего не могла сделать, ни догнать, ни даже сдвинуться с места. Крик застыл в горле, я словно онемела. И только одинокая слезинка скатилась по обветренной щеке, оставляя серебристый след.

Лишь на мгновение он обернулся, и наши глаза встретились. Я держалась за эту тонкую нить, так долго, как только могла, но и она оборвалась. Странник сделал несколько шагов и начал растворяться в полуденном зное. И тут ко мне вернулись силы. Упав на колени, я заорала: «Игна-а-ат!»

Очнувшись от собственного крика, я посмотрела в окно. Солнце поднялось довольно высоко, посылая свои лучи сквозь распахнутые ставни. Начинался мой первый день жизни, жизни без Игната.

– Вот так всё и было, сынок.
–  Я подошла к кроватке и, поправив покрывало на спящем малыше, вернулась на любимый подоконник. Обняв руками колени, взглянула на тёмное московское небо.

Прошло пять лет после моего возвращения. Я успела сделать многое. Родила Даньку, окончила экстернатуру по специальности юриспруденция, и встала у руля компании моего отца.

– Анастасия Всеволодовна!
–  тихий стук в дверь.
–  У Вас в спальне телефон разрывается.

На цыпочках я вышла из детской и кивнула няне.

– Спасибо. Иди к себе. Богдана до утра пушкой не разбудишь.

Спустившись в собственную комнату, взяла в руку сотовый. Восемь пропущенных. И вновь звонок. Я хотела нажать отбой, но проклятое седьмое чувство заставило сделать над собой усилие.

– Привет, Настя, это Макс. Есть дело…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ