— Заражение крови — это очень опасно? — спросила Суртанто.

— Очень, — ответил Хантер. — Если вовремя не вылечить, это верная смерть.

— Оу…

— Вы правильно сделали, что не стали отказываться от помощи. Любую рану, особенно рану грязную, надо показать целителю как можно быстрее. Чем раньше оказана помощь, тем меньше последствия и легче лечение.

— А вас на Охоте ранили?

— Боги миловали, не бывало такого.

— Вы видели зверодемонов?

— Видел. В последний раз это были громадная птица, наседающая на такую же громадную змею. Уж не знаю, чем у них дело кончилось: я смотрел издали. И когда змея поползла за раненой птицей, следить за ними не стал.

— Оу! А какого самого сильного магического зверя вы добыли?

— Твой дедушка сейчас на нём сидит.

— И какие у него свойства?

«Несколько вопросов, значит…»

— Я расскажу, большого секрета тут нет. Но с одним условием.

— Каким?

— Я тоже хочу кое о чём тебя расспросить. А почтенный Чидвар и доблестный Цепкий при этом проследят, чтобы не оказались случайно затронуты какие-нибудь тайны. Военные или ещё какие. Ответ на ответ. Договорились?

— Гоза, рару!

— Я не против, — хмыкнул дед Суртанто. — Разговор и впрямь помогает… скрасить дорогу.

— Ну, тогда начнём с простого. Раз вы сборщики, скажите, за чем в этот раз ходили?

Слушая немедля развёрнутую юной гномкой трескотню, Мийол под своей маской мягко улыбался. Веяло от всего этого чем-то уютным, чуть ли не домашним, заставляющим напрочь позабыть о миллионах пудов камня над головой.

И ему это нравилось. Нравились соратники, нравились гномы, нравилось происходящее вообще, в целом.

«Когда жизнь, выбранная тобой, не заставляет хмуриться — это значит, что выбор верен».

Кусок тоннеля: шесть локтей в ширину, восемь в высоту, а в длину — так все пятьдесят. Но кто сочтёт, будто по нему легко и свободно можно пройти на заставу — сильно ошибётся. Дело не только в том, что вход в любое время суток неусыпно охраняют две четвёрки патрульных (а при тревоге караулы, ясное дело, усиливают). Суртанто, несказанно счастливая от того, что нашлись свободные уши, без умолку трещала про общеизвестную часть защиты:

— Главный вход на девятой заставе четвёртой оборонительной сферы — вот этот — закрыт двойным равновесным шлюзом. Он состоит из двух цельнокаменных плит, каждая из которых не меньше, чем тыщу пудов весит! Притом они подвешены так, что когда внешняя опускается, за счёт её движения поднимается внутренняя — и наоборот. Сдвинуть их довольно легко, я как-то раз дядьку упросила и сама попробовала. Легко-то легко, да только инерция у них ого-го! Если сильно поспешить и не успеть вовремя прижать тормоз, опускающаяся плита как бухнет! Ажно гору тряхануло! Только дядька зря на меня ругался, с плитой всё равно ничего не стало и стать не могло, в них в каждой накопители магии земли замурованы для прочности.

«С ума сойти. Двадцать лет ведь уже девчонке, а ведёт себя, как десятилетка!

Хотя да. Учитывая средний срок жизни гномов, десятилетка и есть. Физически-то расти уже не будет, разве чуть-чуть, да и вымя отрастила ого-го; но совершеннолетие у гномов, как она сама же недавно выболтала, наступает в тридцать три. И это только первое! Срок второго совершеннолетия не фиксирован, целиком зависит от успехов как Воина или Ремесленника. Чтобы стать взрослым по-настоящему, гном — или гномка, по этой части у них полное равноправие — должен три десятка из сорока девяти узлов заблокировать и заучить двенадцать основных боевых приёмов. Или же сделать девять артефактов пятого уровня… либо же приравненных к ним комплектов, что проще, но муторнее по затратам сил и дороже по расходным материалам. Или отвердить восемьдесят одну пилюлю четвёртого класса сложности.

И даже очень одарённый гном такое редко осиливает раньше, чем в сорок; а нормальным считается управиться к пятидесяти. Но даже если до шестидесяти затянуть, косо не посмотрят. Вот если до восьмидесяти… а гном, который до ста дожил и второе совершеннолетие не справил — это точно ленивый бхур и косорукий дурила; такого выгоняют из города на все шесть сторон, если только это не рожавшая гномка. Для матерей, особенно если родить троих и больше, у этих ребят есть послабления… хотя пользующихся такой лазейкой в законах всё же не особо уважают.

Кстати, одним из ленивых-косоруких изгнанников (малочисленных: всё-таки ежели природа на каком гноме отдохнула в смысле таланта и ума, что случается, то вот упорства, переходящего в упёртость, каждому из них выдана двойная норма!) вполне мог быть Симтан. По людским-то меркам, раз арты четвёртого уровня делать мог, то чуть ли не мастер, — а для гномов это так, уровень старшего ученика, не сильно прилежного да умелого».

— …как внутреннюю плиту поднимут, вы, дядька маг, сразу с синеньким моего деда везите налево и вниз, к тёте Корте. Раз заражение крови лечить надо, она точно совладает. Тётя Корте наш лучший алхимик. Она полных девять лет в Магистериуме Начал отучилась, умеет пилюли делать даже пятого класса! Не все, правда, только те, что попроще. Её к нам на заставу как раз для практики отправили, на девять лет, и уже четыре года прошло. Это потому, что тут ресурсов много и не дорогих, сборщики отдают добычу на треть дешевле, чем перекупщики в самом городе, уру, жадюганы длиннопалые! Мы с дедом как раз для тёти Корте травы собирали, и грибы, и мхи, и ширтских жуков, и панцирных слизней, и ягоду кровяники, и всё-всё остальное, я уже говорила, что. Правда вот, в этот раз только две трети всего нужного собрали. А всё эти чёрные исчезники, урр! Один такой как выскочит, сразу дедулю за ногу хап! Деда сразу сказал такое, что если повторю, он меня потом тум-тум ремнём, а сам-то говорит, и его за это никто не тум-тум. Я очень испугалась, прям вся, даже замерла. А дядька Сильный не замер, он этого исчезника сразу так — вум, и лапы ему обе поломал. А потом ещё раз — вум, и голову набок. И правильно, нечего моего хорошего дедулю хапать за мягкое…