– Изумрудная война, – с видом знатока прокомментировал Клин.

А ведь мог бы и промолчать – его никто не спрашивал. Я, конечно же, не согласился.

– Такая же изумрудная, как и стальная, медная, ракетно-танковая. Война тяжелой и легкой воды опять же. Всероссийская кузница.

– Да что бы ты понимал! – пренебрежительно махнул рукой Клин. – Кузницу давно уже Москва под контроль взяла. И изумруды – тоже, только не все. Вот и наверстывают. Я лет пять назад хотел туда влезть – насилу ноги унес.

Мы вяло заспорили, но так и не пришли к единому решению, потому что в комнате появилась разозленная Наташка и выключила телевизор.

И все же долгожданный вечер наступил. Телевизор снова засиял. Перед ним уселась Ирочка, мы разместились вокруг нее. Я уже не мог сдерживаться и зевал, как бегемот из мультика, и меня прогнали зевать на кухню.

После мультиков мы уложили дочку спать. Клин сразу заскучал и стал прощаться. Закрыв за ним дверь, я потянул Наташку в спальню.

– Подожди, я еще раз попробую ее покормить, – сказала Наташка.

– Я тоже хочу быть собакой! – провозгласил я.

Наташка фыркнула.

– Если хочешь есть – возьми в холодильнике.

– Я не хочу есть! Я хочу, чтобы меня усыпили!

– Папа прав, – вздохнула Наташка. – Ты ужасно глупое животное.

***

Утром позвонил Клин и поинтересовался, как там собака. Я ответил, что собака все там же, только не ест и не пьет. Клин буркнул что-то невразумительное и попросил к телефону Наташку. Видимо, он все-таки рассказал ей душераздирающую историю про голую китайскую собачку, потому что, закончив разговор и положив трубку, Наташка решила, что быть эгоистами нехорошо.

– Надо найти ее хозяина. Я не могу смотреть ей в глаза – мне сразу хочется плакать. Ты детектив или кто?

– Ну, детектив. Можно съездить, конечно, к тому дому, поспрашивать. А где еще искать – я даже не знаю.

– А больше нигде и не надо! – бурно согласилась Наташка.

В общем, задача, поставленная собственной женой, как и следовало ожидать, оказалась самой сложной в моей практике. Хозяина необходимо найти, но лучше бы он не нашелся.

Когда мы с собакой садились в машину, Наташка смотрела на нас из окна. Черт бы меня побрал, но в ее глазах стояли слезы!

Дорога заняла около десяти минут. Я остановился напротив вчерашней пятиэтажки, вышел и выпустил собаку. Она села на землю, посмотрела на дом, потом перевела взгляд на меня.

– Ну что, пойдем производить дознание?

Я шагнул с тротуара на дорогу, но собака не двинулась с места.

– В чем дело? – спросил я удивленно.

Собака не ответила. Припадая на переднюю лапу, она медленно направилась в противоположную от дома сторону, но через пару метров остановилась и снова посмотрела на меня.

– Ты не хочешь туда идти? – догадался я.

Ей пришлось повторить свой маневр еще раз, прежде чем я понял, что она приглашает меня куда-то прогуляться. Я пошел вслед за ней.

Она привела меня к троллейбусной остановке.

– Ты уверена, что нам не следует поехать туда на машине? Тогда подожди, я куплю сигареты.

Ближайший ларек оказался кондитерским. Я огляделся по сторонам и вдруг услышал:

– Ой, здравствуйте! Что-то давно вас не видно!

Я наклонился к окошку. В ларьке улыбалась полная женщина в белом чепце, подчеркивающем ярко-красную помаду на губах. Женщина, совершенно мне незнакомая.

– Здравствуйте. И вас давно.

Она заулыбалась еще шире.

– Ой, извините! Я вас перепутала. Мне же отсюда одни ноги и животы видать, пока не наклонитесь. Собачка ваша показалась знакомой. Тут один мужчина часто у меня покупал. Собачка у него – почти как ваша, только ухоженная. Извините. Ничего не желаете?

– Спасибо, сейчас подумаю… А как ту собачку звали, не припомните?

Женщина наморщилась, поджала губы.

– Нет, не помню. Смешно как-то звали. У меня много покупателей, и с собаками много. Всех не запомнишь.

– А что он покупал?

– Эклеры покупал. Всегда по четыре штуки. Я ему еще говорю: «Избалуете свою жену – будет такая же толстушка, как и я». А он, оказывается, для собаки. А вы вашей собачке не хотите взять?

– Хочу. Я как раз за эклерами и подошел. Моя тоже любит. И тоже четыре.

Взяв бумажный пакет, я поблагодарил продавщицу, отодвинулся от окошка и присел на корточки. Собака отвела морду в сторону и смотрела на дорогу, но ее тяжелый хвост совсем не безразлично постукивал по асфальту.