Не знаю, сколько я так простоял, пока не опомнился. Черт, я торчу посреди комнаты сводной сестры и разглядываю ее интерьер, как будто он поможет мне ее лучше узнать. Опускаю фотографию Кристины с родителями на место и спешу удалиться. Что я, в самом деле, как Татьяна Ларина в кабинете Евгения Онегина?

Выгоняю из гаража Audi Кристины и выезжаю за ворота. Хорошо, что у Морозовой отдельный бокс для машины, и отчим с матерью не заметят отсутствие авто, когда вернутся. Впрочем, мама говорила, что сегодня они будут очень поздно, ближе к часу ночи. До этого времени, надеюсь, я уже вернусь.

На пороге Викиного пентхауса меня встречает переполошенный Егор. Где-то в глуби дома я слышу странные завывания.

— Привез? — тут же подлетел ко мне друг.

— Да, держи.

Он выхватил у меня ампулы со шприцами и убежал внутрь. Я стою, как вкопанный, и не знаю, что мне делать. Я имею право пройти за ним? С одной стороны, меня никто не приглашал. Но с другой, я оказал им большую услугу.

Посомневавшись пару секунд, я все же двинулся внутрь. В длинном темном коридоре была открыта только одна дверь, из которой горел свет и доносились чьи-то крики. Я аккуратно подошел и прислонился к косяку. От увиденного мои глаза, наверное, полезли на лоб.

Вика билась в странных конвульсиях, лежа на кровати. Егор держал ее обеими руками, а Кристина наполняла шприц и, по всей видимости, собиралась делать Вике укол. Егор заметил меня в дверном проеме, но неожиданно не прогнал.

— Макс, помоги ее подержать.

Я кинулся к Кузнецову и схватил Вику за ноги. Она извивалась и кричала. Это даже не было похоже на истерику. Степанова словно пребывала в каком-то трансе. Глаза закатаны, конечности дергаются, из горла издается вой.

Господи, что с ней?

Кристина подошла к подруге и на удивление профессионально ширнула ей иглой в вену. Мне показалось, что Морозова проделывала это не первый раз — слишком четкими и слаженными были ее действия.

После инъекции Вика еще минут пять побилась в истерике и постепенно стала успокаиваться.

— Я подожду, пока она уснет, — обратилась ко мне и Егору Кристина, явно давая понять, что нам лучше сейчас покинуть комнату.

Кузнецов повел меня за собой на кухню. Я сел на высокий барный стул.

— Чаю? — Обратился ко мне Егор.

— Да.

Он включил чайник, достал две кружки, кинул в них пакетики. Я молча наблюдал за его движениями. Егор проделывал все спокойно, но я видел в его плечах напряжение. Наполнив обе кружки, он сел напротив меня и задумчиво уставился на стол.

— Я имею право спросить, что тут происходит? — Все-таки решился я прервать затянувшееся молчание.

Егор глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула, подняв на меня глаза. Помолчав несколько секунд, друг все-таки заговорил.

— Сегодня девять лет, как погибла мама Кристины. Мы ездили на кладбище.

Так, это мне объяснило их странное поведение утром, но все же не ответило на вопрос, что с Викой? Егор словно прочитал на моем лице немой вопрос, потому что продолжил:

— Ты знаешь, как умерла мама Кристины?

— Нет.

Он снова задумчиво замолчал. Вынул из кружки пакетик, швырнул в мусорное ведро в углу, сделал глоток и наконец поднял на меня взгляд.

— Мама Кристины и мама Вики были лучшими подругами. Настолько, что мать Кристины стала для Вики крестной. Когда-то очень давно их семьи жили в другом самом обычном московском районе. Тогда отцы девочек еще не были так богаты, а Игорь Петрович только-только начинал свой строительный бизнес. Кристина и Вика ходили вместе на танцы, им тогда было по восемь лет. Их матери тоже работали, поэтому забирали девочек по очереди. В тот декабрьский день их должна была забирать мама Кристины. Правда, Кристина сильно заболела и на занятия не пошла, поэтому ее мать отправилась только за Викой. Путь от студии танцев до дома лежал через сомнительные и плохо освещаемые гаражи.

Егор резко замолчал, достал из кармана джинсов пачку сигарет и закурил прямо на кухне, сбрасывая пепел на блюдце от кружки. Я молча наблюдал за ним эти несколько минут, предчувствуя, что история смерти Кристининой мамы окажется непростой. Докурив, Кузнецов стал рассказывать дальше.

— Так вот, путь шел через гаражи. Несмотря на мрачность этого места, там всегда все было спокойно. Через эти гаражи ходили местные жители всего района, и никогда ни с кем ничего не случалось. Один из гаражей был открыл и из него горел свет. Вика зачем-то оторвалась вперед от Ирины Сергеевны и побежала на этот свет. Мать Кристины, не увидев в этом ничего плохого, не стала догонять Степанову. Но в том гараже, судя по всему, происходило что-то не совсем законное, и маленькая Вика это увидела. Преступники заметили девочку, но не посчитали ее за угрозу. А вот когда с гаражом поравнялась Ирина Сергеевна и тоже обернулась на свет, то иметь в свидетелях взрослую женщину они уже не захотели.

Егор снова замолчал и отпил из кружки. Я к своей за все время его рассказа даже не притронулся.

— В общем, маму Кристины застрелили на глазах у Вики.

Я, наверное, перестал дышать. Егор поднял на меня глаза. Но это, оказалось, еще не конец истории.

— Недалеко от этих гаражей патрулировали два гаишника. Они услышали выстрел, а потом и плач Вики, и примчались на него. Но было уже поздно. Мама Кристины была мертва, преступники скрылись. Оказалось, что этот гараж они взломали. Чем они там занимались и что такого видели Вика с Кристининой мамой так и осталось неизвестным. Вика утверждает, что не помнит, что именно происходило в гараже. Лиц преступников она тоже не запомнила, лишь сказала, что их было трое. Убийц так и не нашли, камер там не было. После этого случая у Вики поехала крыша. Ее долго возили по психологам, психотерапевтам и прочим врачам, она лежала в специальных психушках для детей. У Викиной мамы тоже случился нервный срыв, и она закрылась в себе: не могла пережить смерть лучшей подруги. Таким образом, Вика росла почти без родителей. Отец пропадал на работе, мать пила, а сама Вика в основном была у врачей. Но с возрастом ей вроде бы стало лучше, но тем не менее до сих пор от стресса ей может сносить крышу, как сегодня. Кристина вколола ей рецептурное успокоительное. Держать его дома у Вики нельзя, иначе она сама себя им заширяет, вот Кристина и прячет лекарство в своем тайнике. Но это еще не все.