— Ну а ты, Дина, что скажешь? — обратился к ней куратор. — Гляжу, ты совсем что-то оробела…

Ломаться и дальше было глупо и бессмысленно. Всё равно ведь он с них не слезет. Поэтому надо было как-то… В общем, как-то надо было…

— Может, танцевальный номер? — предложила она и скосила глаза на Эрика.

— Нееет, — запротестовал он сразу, повернувшись к ней. — Я не танцую. Не умею.

— Ну я могла бы показать, подучить… Любой танец почти… ну, там вальс, танго или пасодобль…

— Нет-нет-нет, — замотал он головой, усмехнувшись. — Пасодобль… Я даже как Колян не станцую.

— Какой Колян? — не поняла Дина.

— Ну из «Реальных пацанов». Не смотрела?

— Нет.

— Ну, в общем, он там отжёг — это словами не опишешь, видеть надо. Но я даже так не смогу.

— Ну ладно, а что тогда?

— Не знаю… — он помолчал, но потом вдруг сказал: — Ну, я на гитаре немного могу…

— А я на пианино или на синтезаторе.

— Ну норм, а что, например?

— Да хоть что, — пожала плечами Дина. — Шопена, Брамса, Бетховена…

— Круто, но это и впрямь совсем не мой репертуар.

Валентин Владимирович больше уже не вмешивался в их разговор, лишь наблюдал за ними вполне довольный развитием беседы.

— А ты что играешь? — спросила Дина.

Эрик озадаченно потёр лоб, словно что-то перебирал в уме.

— Ну всякое… рок немного, шансон, дворовые… Сейчас покажу, — он принялся что-то искать в телефоне и, не отрываясь от экрана, продолжал: — Но вообще могу и разучить, если надо что-то конкретное, время есть… Но только давай без Шопенов.

Потом поднялся с места, придвинул свой стул к ней поближе и, включив видео, протянул ей телефон.

Валентин Владимирович, глядя на них, улыбнулся и вышел из аудитории.

— Ну вот, например, послушай… Это… короче, из фильма «Генералы песчаных карьеров».

Изображение было не очень чётким — какой-то двор, приподъездная лавочка, парни, девушки. Лиц не разглядеть — только силуэты. Но один из парней щипал струны, и Дина решила — это и есть Эрик. Правда, то, что он наигрывал, даже отдалённо не походило на песню из того фильма. Да это вообще ни на что не походило. Какое-то бестолковое бренчание, а не игра.

Дина недоумённо посмотрела на Эрика, не зная, что и думать.

Но тут кто-то из компании сказал: «Серый, кончай насиловать гитару!».

И тут же одна из девушек подхватила: «Пусть лучше Эрик что-нибудь сыграет». И сразу остальные: да-да, сыграй, сыграй.

— Сейчас уже… короче, давай мотну немного, — потянулся к телефону Эрик.

— Не надо, — Дина прикрыла ладонью экран.

Ей и впрямь отчего-то было очень интересно наблюдать за этим отрывком чужой жизни, жизни совершенно ей незнакомой, словно те люди на видео с другой планеты.

Кто из её окружения мог вот так без стеснения торчать с гитарой на улице? На лавке, на корточках возле лавки? Да никто. Такое вообще немыслимо. Да и для неё самой это дикость. Но от них веяло летней ночью, душевным теплом, какой-то лёгкой, пьянящей свободой, что стало завидно и грустно.

— Это уличная вечеринка? — спросила она его.

Он посмотрел на неё, чуть приподняв брови, потом улыбнулся и кивнул.

— Ну да, можно и так сказать.

Дина пыталась вглядеться в лица парней — кто из них он?

Затем другая девушка, которая сидела у кого-то на коленях, соскочила и отошла в сторону, и Дина увидела, что этот кто-то и есть Маринеску.

Ему передали гитару. Та девушка попросила: «Эрик, сыграй мою любимую? Королеву снежную?». Говорила она с ним кокетливо и игриво. Кто она ему, интересно? Подруга? Или так просто…?

Дина взглянула на него, но лицо его ничего особенного не выражало.

Экранный Эрик на просьбу девушки никак не откликнулся, просто взял гитару и стал играть. И не заказанную «Королеву», а «Генералов». И это почему-то Дину порадовало.

Звук, конечно, дребезжал, но даже в таком качестве Дина понимала — слух и навыки у него определённо есть. И дуэтом они вполне смогут что-нибудь исполнить.

А потом, отыграв бой, он запел: Я начал жизнь в трущобах городских…

И вот это оказалось неожиданностью. Даже не то, что он пел, а то, как он пел. Дина заслушалась. Песню эту она, конечно, и раньше слышала, но впервые её так пробрало.

— Это круто… — только и смогла выдохнуть она в конце.

— Да ладно, ничего такого, — мотнул он головой. Но она видела — ему было приятно.