— Говорили, в интервью. Так что легко отделались купанием.

— Могло быть хуже?

— Ну, я бы побеспокоилась, чтоб вместе с вами в бассейн упало что-нибудь, подключенное к двести двадцать.

— Вот, я же говорю, что общение с Линдт на вас плохо сказывается.

— Да, плохо, вот восемь лет назад наобщалась, так до сих пор на вас работаю. Мы здесь еще долго будем?

— Если хочешь, можешь идти домой, Ася.

Конечно же ушла, стремительно, и кто этих женщин поймет — одна топит, другая вместо устройства личной жизни домой сбегает.

Никаких происшествий до полуночи не случилось, ее ненормальная подруга исчезла с горизонта, а остальных на выходки не тянуло. Пора домой.

Шарлотта Генриховна в мужской рубашке, высоких сапогах и в накинутой на плечи шубейке прощалась с хозяином в холле, обнимала и чмокала Макса в щечку, хотя тот явно хотел других поцелуев. Егоров проводил нас до лифта.

Линдт делала вид, что меня не существует. И ей это блестяще удавалось. На меня давно не смотрели как на пустое место, хотя нет, как на стекло, ее взгляд был направлен в стену за мной. И мое тело абсолютно не мешало ей видеть меняющийся узор на панелях.

Может, и истеричная особа, но все же женского пола, и время позднее.

— Вас подвезти?

Отрицательно покачала головой.

— Уверены?

— Щас такси приедет.

— Щас, это когда?

— Через пару минут.

— В это время обычно машину долго ждать.

— Я ее заранее заказала, вон и она.

Ни спасибо за заботу, ни до свидания, девица просто стремглав залезла в машину и умчалась. А хотя какое мне до нее дело?

Расплата наступила слишком быстро, радость от выходки сменилась раскаянием. Нельзя было так поступать. Месть — блюдо, которое подают холодным, если не забыл про желание отомстить, конечно. Недели через две обида бы улеглась, и постепенно стало бы безразлично. Но… Он заказчик, и это его право — давать оценку купленной услуге. Можно было не так болезненно ее высказать. Но это его право.

Хотелось побыстрей сбежать. И как только появилась возможность, улизнула. Мне-то Макс переодеться предложил, а Греков так и был в мокром. Одежда, часы, мобильник, черт, лет через двести расплачусь за урон. Меньше всего хотела ожидать такси рядом с ним. А он еще подвезти предложил. Черт, как же стыдно. Выходка дурацкая, еще неизвестно, как на компании отразится. Это я свободна, а коллегам еще контракт отрабатывать. Домой добралась расстроенная до соплей и готовая звонить Грекову и выпрашивать прощение за выходку. Останавливало позднее время и промокший мобильный.

Ладно, хватит носом шмыгать и чай остывший греть, утро вечера мудренее, высплюсь, успокоюсь, тогда и подумаю, что делать.

И ничего не стала делать, температура решила все за меня. Первый признак ангины — хочется мороженого. Но я привычно пропустила это маленькое предупреждение. И вместо постели отправилась на вечеринку. Вот расплата за беспечность, купание в бассейне и танцы в мокром платье только усугубили мое положение. Но теперь я могла спокойно болеть и поедать шоколадное мороженое — хуже уже не будет.

Щелкая по бесконечным каналам, я попала на новости бизнеса, где Павлин собственной персоной разъяснял какие-то изменения в управлении бизнесом. И вот где справедливость? Я с температурой, а этот гад после купания даже не чихнул. Изловчилась и попала точно в его физиономию на экране, жалко, конечно, целую ложку мороженого на него извела, потом еще телевизор отмывать, но пока меня эта шалость веселила.

"…Не надо мне приписывать ваши слова, у репортеров есть дурная привычка выкидывать слова из предложения и передергивать. Вот совсем недавно из моей фразы "А разве могло быть лучше", оставили "могло быть лучше", в итоге незаслуженно обидели людей, которые великолепно организовали мой день рождения. Поэтому прошу не выкидывать слова закона и публиковать, как написано в оригинале…"

Горячечный бред, я слышу, что мне хочется, надо завязывать с мороженым и переходить на антибиотики. А еще лучше — закутаться в плед и отоспаться.

Утром не могла подняться, простуда перешла во что-то совершенно ужасное. Выпив лекарства, я потащилась в больницу, где меня незамедлительно предложили госпитализировать, от этого я отказалась, мне вкололи что-то болезненное, в аптеке при поликлинике купила все предписанное врачом и на такси поехала домой, отлеживаться. Но покой мне даже не успел присниться, все словно сговорились и стали названивать — кто на сотовый, кто на домашний телефоны. Что ж, новый мобильный покупать на надо. Отвечать я не собиралась, даже если бы и хотела, дотащиться до сумки в прихожей или дотянуться до аппарата на столике у меня не было сил. Так под веселый перезвон благополучно провалилась в лихорадочный сон.

Утром стало лучше, я без качки дошла до ванной, ужаснулась собственному отражению в зеркале. Выпила лекарства и горячий чай, посидела немного на кухне и опять поплелась в постель, но все же завернула в прихожую за несчастным мобильным. Телефон порадовал сотней пропущенных звонков и пропавшими в неизвестность сутками. Я продрыхла больше суток. Голос все еще напоминал скрип несмазанного колеса, поэтому обеспокоенным подругам отправила ободряющую смску и залегла под пуховым одеялом.

На следующий день я уже была как огурчик — зеленоватая, но крепкая и в состоянии говорить без хрипов, вот что сон животворящий с людями делает. Надо позвонить беспокоящимся о моем состоянии, так как не смогла выбрать, кого осчастливить первым, решила идти по алфавиту.