– Тоже заболел, – говорила хозяйка, отжимая онучи и ставя их вместе с лаптями на просушку. – Дед не по своей глупости заболел, болезнь сама к нему привязалась, видимо, за грехи наши. Ты постучи там по стенке, сильнее постучи, пусть болезнь испугается и убежит. А я помолюсь за вас обоих.

Петька тоже решил помолиться, он встал рядом с хозяйкой на колени и зашептал молитву. Мишка не верил, что громким стуком по стене можно испугать болезнь, а молитва поможет вылечиться. Но бабушка попросила, и он выполнил её просьбу. Рыжий кот ничему не верил, он тёрся о ноги молящихся, а потом запрыгнул на печку.

– Бабушка, у нас корова отелилась, – Мишка согрелся, ему надоело молча лежать рядом со спящим дедом, которого не разбудил даже его стук.

– Отелилась? Тёлочка? Вот и хорошо! Слава те Господи.

– Да и с белым пятном на лбу и с широкими рёбрами. Рано утром мать с тятей её в избу занесли, я ёще с братьями спал на полатях. И Наташка тоже спала на лавке.

– А у нас корова ещё недели две назад отелилась – вспомнила бабушка – вынесли уже обратно в хлев. А дед всю ночь караулил, когда корова у нас телиться будет. А я пошла утром корову кормить и увидела, что телёночек рядом с коровой стоит. Бурёнка наша сама отелилась, без нашей помощи.

Старик зашевелился, пояснил, что ночью двери в хлев он не открывал, боялся выстудить. За дверью просто прислушивался, всё было тихо.

Он попросил истопить ему баньку. Сквозь сон он слышал и стук, и молитву, но не надеялся на них. Марфа согласно закивала головой, намереваясь вместе с мужем попарить и внука. Тогда, может быть, и молитва быстрее поможет. Она угостила мальчиков, сушёными в печи парёнками, это разрезанный на дольки турнепс. Сначала кусочки турнепса плотные, постепенно размягчаясь, они наполняют рот тягучей сладостью.

– Ты не говори родителям, что искупался. А то мать тебя непременно выпорет. Тятька нет, он у тебя добрый, а мать строгая, вот так и выпорет.

Мишка облегчённо вздохнул, он, конечно, не скажет, только бы бабушка, дед да Петька не проболтались. Тятька у них и правда добрый, но и мать не злая. Иногда только шлёпнет рукой по мягкому месту, а ремнём не выпорет.

Купание для Мишки обошлось без последствий. Он попарился в бане у бабушки и не заболел. Телёнок уже сам пил молозиво из бутылочки. Первую неделю густое молоко детям не давали. Вечером снова поели тюри из лука с хлебом с квасом, мать добавила ещё варёной редьки, и рано легли спать. В господском доме комнаты освещались керосиновой лампой, а в деревне такую роскошь мог позволить себе только трактирщик Егор и мельник Федот, а в церкви горели свечи. Крестьяне по-прежнему пользовались лучиной, которую не нужно было покупать, знай только подставляй лохань с водой, да обламывай сгоревший кончик. Но сейчас наступили долгие светлые дни, и о лучине можно до осени забыть.

Дети уже улеглись спать, а мать с отцом задержались у окна, радуясь, что тёлочка должна давать много молока. Это по каким-то признакам определила Мария. Потом пошёл более грустный разговор. Ржаной муки осталось мало, до нового урожая не хватит. Она и так уже с месяц в тесто добавляет отруби, видимо, потом придётся добавлять сушёные клеверные головки, но не хотелось бы. Остался редьки и репы по кулю. Солёной капусты стоит кадушка, сушёных грибов и картошки немного. Овса осталось полкуля. Скотине хоть сена и соломы хватит, и то хорошо. А ржаной муки они у мельника брать не будут. У него один раз займёшь, то всю жизнь должен будешь.

– Весной в «морды», пока трава не выросла, должна рыба попасть. Корзины в базарный день попробую продать. Время к лету движется, корзины и пестери потребуются, в них грибы не мнутся.

– Да я у матери возьму два пуда ржаной муки, летом отработаем им, с покосом да с жатвой поможем. Можно бы и не держать им лошадь, да помещик тогда переведёт их на месячины, придётся тогда им все дни ходить на барщину и надел отберут. – Сокрушалась Мария.

– Нет, без лошади никак нельзя. Без неё и поле не вспашешь, и дров не привезёшь. Пусть, пока силы есть, держат корову и лошадь.

– Картошки у нас мало, – повысила голос Мария. – Я давно говорю, что картошки нужно садить больше. Она вкуснее репы и урожая даёт больше.

– И так три ведра посадили! Вполне достаточно.

– Надо всю грядку посадить вместо репы.

– Мой дед и прадед картошку не выращивали, считали, что она от дьявола, и в церкви поп тоже не велит картошку сажать – упрямится Иван.

– Что он понимает, этот поп, ему всё крестьяне принесут, и овощи, и зерно, а мельник бесплатно смелет. Да, и когда твой дед и прадед жили, – снова спорила мать – тогда царём Пётр был, а сейчас у нас императрица Екатерина. Ребятишки и скотина картошку лучше едят, да и в постный день её можно сварить.

– У нас все дни постная пища, может быть нынче и посадим больше картошки, – после недолгого молчания отозвался Иван.

Мишка спокойно заснул. По опыту он знал, что такой ответ отца означает его согласие с матерью. Он тоже с ней давно согласен. Картошка, на самом деле, вкуснее репы и от неё живот не пучит. Кроме того, репу сеять неудобно. Семена у неё очень мелкие, то густо посыплются, то редко, тогда остаются на грядке проплешины. А картошку садить легче и проплешин на грядке не остаётся. Отец и мать забрались на печь, и наступила тишина. Только луна упорно продолжала мутно светить сквозь тусклые пузыри. Да телёнок в углу шуршал соломой.